Александр Минкин - Письма президентам

Раньше, до инноваций, сидела бы одна за кассой, а теперь их было пятеро.

– Мне бы за права…

– Четыреста пятьдесят.

– ?

– Объявление видите?

Да, на барьере скотчем было прилеплено объявление: любая операция 50 рублей. Не будь тут этих красоток, автомат бы взял у меня четыреста, но он скрывался за живым барьером, спорить бесполезно. Хотя 12,5 % – это многовато. Достаю тысячу.

– Сдачи не дает.

– Кто?

– Автомат.

Эх, г-н президент, сидела бы одна за кассой – попробовала бы она сказать, что не даст 550 рублей с тысячи. Слабонервный милицию б вызвал. А тут (с пятерых) какой спрос. Это ведь не они, а он не дает. Они-то бы дали.

Видели бы вы, какое отвращение появилось на их лицах, когда они увидели, как я достаю четыре бумажки по 100 и пять по 10. А у меня случайно было полно мелких, повезло.

Но они (окружившие любимую вами инновацию) не знали, что у меня полно мелких денег. Одна заслонила собой щелку автомата, оборачивается, протягивает мне сотню.

– Не берет, мятая.

Я дал другую. Она опять шур-шур.

– Не берет, мятая.

Ну я послушно меняю 100 на 100. На пятой бумажке им надоело со мной возиться. И следующий уже стоит, сопит, торопится, вот-вот в ГАИ все ходы и выходы закроются, не попасть муравьишке домой.

Принял автомат мои деньги, отпустили меня на свободу, бегу обратно через улицу – вспоминаю ваши золотые слова: «Свобода лучше несвободы». И такое чувство, что все это благодаря вашей заботе о нас.

Вы в начале мая дали гигантское интервью «Известиям»; одно место мне врезалось в память (его наверняка в граните отольют).

«Вопрос. Почему победители живут хуже побежденных? За 20 лет никто из политиков так и не ответил (на самом деле этому вопросу лет 50. – А. М. ).

МЕДВЕДЕВ. Мне бы не хотелось отвечать за всё, что происходило в нашем государстве с момента окончания Великой Отечественной войны, потому что я могу отвечать юридически и морально только за тот период, когда мне выпала честь и ответственность руководить нашим государством».

Это глубокое, философское место. Во-первых, выходит, что в нашей стране живут только два человека, которые могут, извините, отвечать за происходящее. Это ваш тандем. Больше никому из ныне живущих не выпадала честь и ответственность руководить Россией (или Горбачева тоже надо считать?).

Но это и несколько опрометчивое место. Выражение «мне выпало» говорит то ли о рулетке, то ли о золотой рыбке. А ведь вы победили на выборах, правда? Победа не выпадает, ее завоевывают.

Все равно это хорошее место. Мы как прочли – почувствовали легкость. Слава богу, думаем, не выпадала нам честь и ответственность руководить нашим государством – значит, мы ни за что не отвечаем. Особенно чиновникам хорошо. Например, когда вы были вице-премьером, то вроде бы отвечали за нацпроекты – что-то такое вроде доступного жилья и отличного здравоохранения. Оказывается, нет. Жизнь только начинается.

И это очень важное место. Меня часто ругают, что я вас, г-н президент, пустяками отвлекаю от важных дел. А теперь вы сами признали, что вот уже два года юридически и морально отвечаете за все происходящее.

Да и совсем не пустяки история с девушками и автоматом. В этой капле отражается портрет нашего времени и нашей страны. Портрет реальный, а не телевизионный. Жизнь все еще идет не по вашим указаниям, а как попало.

Ответьте (хотя бы себе самому), что мешало этот замечательный автомат поставить в ГАИ? Если мы машину водить умеем, то и деньги за это сможем в щелку запихать.

24 мая 2010

Г-н президент, как вы знаете, Олимпийские игры стали нашей национальной идеей. Воинственный лозунг России: «ВСЁ ДЛЯ СОЧИ – ВСЁ ДЛЯ ПОБЕДЫ!» Но не во всех видах спорта нам везет, как вы знаете. И каждая страна старается включить в олимпийскую программу тот вид, где ей нет равных.

Предлагаю немедленно и официально зарегистрировать совершенно новый вид спорта: быстрота юридического мышления. Команды (мужская и женская) готовы: на черных судейских мантиях медали будут смотреться роскошно. Все призовые места будут наши.

В четверг судья Максимкин (с виду совершенно обычный человек, довольно молодой) три часа слушал наши доказательства по моему иску к председателю Госдумы Грызлову. Потом Максимкин удалился в совещательную комнату, через четыре минуты вышел и зачитал страницу, в конце которой стандартное решение: «В иске отказать».

Г-н президент, в чем в чем, а в писанине я профессионал. Но даже мне было бы не по силам за четыре минуты накатать такой гладкий текст, соблюдая падежи и спряжения. Впрочем, это мелочь; у профессионального судьи юридические формулировки отработаны, он может их штамповать не думая.

Но мы во время судебного заседания приобщили к делу (как юрист, вы, конечно, понимаете смысл этих слов) несколько документов: статьи из газет, аудио– и видеозаписи. И ни один обычный человек на планете не успел бы даже бегло все это прочитать, не говоря о том, чтобы обдумать, проанализировать, взвесить. А ведь в совещательной комнате ему следовало еще и советоваться с собственной совестью.

Так в законе сказано: «Судья <���…> оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью».

На это тоже время надо. Впрочем, может, и совещание с совестью у профессионалов отработано до автоматизма и совершается мгновенно. Встречаются (порой) люди бессовестные, но, видимо, так редко, что само слово «бессовестный» вышло из употребления. (Оно давно не встречается ни в речах, ни в текстах и в словарях скоро будет сопровождаться пометкой «устар.».)

Пардон, отвлекся от высоких достижений. Помните первое мое письмо к вам, г-н президент, – оно называлось «Дворец типа сортир». Там вы (тогда – начинающий борец с правовым нигилизмом) прочли, как мы пытались в суде защитить права всех пенсионеров России. Коллегия Московского областного суда (три человека) удалилась на совещание, дверь закрылась, открылась, они вышли и сказали: «В иске отказать». Я посмотрел на хронометр: их не было 18,49 (восемнадцать целых и сорок девять сотых) секунды . Так что Максимкину еще учиться и учиться.

Короче говоря: включаем в Олимпиады (и зимнюю, и летнюю) состязание на скорость правового мышления и всех мочим на раз. Единственное смущает. Вдруг проигравшие потребуют какой-нибудь экспертизы, вскроют нашим героям черепные коробки, а там нанопроцессор и штамп “Made in China”? Да авось проскочим; надо только поглубже засовывать, чтоб не торчало.

О том, как себя вела представитель Грызлова, напишу вам подробно когда-нибудь. А пока скажу только, как она терпеливо держала на лице довольно противную, как я подозреваю (за подозрения у нас не судят), улыбочку, как она упрямо отказывалась признать, что Грызлов говорил эти слова. Тогда мы включили аудиозапись, а она отказалась узнать его голос. Тогда – чего она не ожидала – мы включили видеозапись совещания в Кремле, и Грызлов с телеэкрана опять повторил свою (как мне кажется) злобную клевету.