М. Солонин - Новая хронология катастрофы 1941

Документы политотделов, протоколы собраний парторганизаций авиационных полков переполнены сообщениями о пьянках и «самоволках», о так называемом «бытовом разложение, выразившемся в связи с женщиной, имея жену» (это цитата), о случаях заболевания венерическими болезнями и даже самоубийствах.

Вот как описывает состояние дисциплины в летных частях заместитель командующего ВВС Западного ОВО бригадный комиссар Листров:

«…За 4 месяца в 11-й САД произошло 68 случаев пьянства, 14 самовольных отлучек и 1 случай дезертирства. Особенно большое количество летных происшествий и аморальных поступков падает на 122-й ИАП и 285-ю авиабазу. В этих частях приказы НКО, Уставы, внутренний распорядок нарушаются на каждом шагу…

…Приказ № 0155 характеризовал, что в 161-м ИАП, входящем в эту [43-я ИАД] дивизию, налицо развал дисциплины. Этим приказом командир 161-го ИАП с работы снят, а командиру дивизии/ генерал-майору Захарову, объявлен выговор. Несмотря на приказы № 0022 и № 0155, положение с дисциплиной в 43-й ИАД не улучшилось, а продолжало ухудшаться… В апреле увеличилось количество пьянок и других аморальных явлений. В мае произошло убийство летчика П. (3 мая с.г. в 1 ч.25 мин был убит часовым, а в книге увольнений он числился вернувшимся в команду в 1 ч.32 мин.). В 162-м ИАП командир полка т. Р. в майские дни, вопреки прямому приказанию командира дивизии, запрещающего вообще увольнение кого бы то ни было из этого полка в город, разрешил командирам эскадрилий увольнять в город. Тогда в эскадрильях стали увольнять и командиры эскадрилий, и их заместители по политчасти. Как результат — в этом полку в майские дни произошло много безобразий, закончившихся самоубийством политрука К…» [122] ЦАМО, ф. 117, оп. 12915, д. 352, лл. 41–42, 51–52.

Правды ради надо отметить, что «обвинительный уклон», концентрация внимания прежде всего на недостатках были неотъемлемой чертой партийно-политических документов той эпохи (что, наверное, применительно к армейским делам в принципе верно). Нельзя не заметить и то, что в мемуарной литературе обстановка в тех же самых частях описана совершенно по-другому:

«Небо над аэродромом дрожало от гула моторов. Казалось, гул этот не успевал стихать с вечера. Кроме трех полков И-16 и полка «Чаек» в дивизии, которой мне доверили командовать, было немало учебных самолетов, самолетов связи — всего свыше трехсот машин. Ивсе это гудело, взлетало, стреляло, садилось с утра до вечера каждый день. Мне же казалось, что режим нашей работы недостаточно плотный, и я поторапливал офицеров штаба и командиров полков».

Это пишет в своих воспоминаниях бывший командир 43-й НАД генерал-майор Г.Н. Захаров. [123] Захаров Г. «Я — истребитель». — М.: Воениздат, 1985. Стр. 104. А вот фрагмент воспоминаний генерал-лейтенанта С.Ф. Долгушина, который встретил начало войны лейтенантом в 122-м ИАП — том самом, где «приказы и Уставы нарушались на каждом шагу».

«Самолеты И-16, которые мы в полку получали, были 27-й и 24-й серий, с моторами М-62 и М-63. Буквально все они были новыми машинами, причем у каждого летчика: 72 самолета — 72 летчика в полку. У всех своя машина, поэтому и налет в часах у всех был большой, и летная подготовка пилотов была сильной. Я начал войну, имея налет 240 часов (подчеркнуто мной. — М.С.), и это — за 1940–1941 годы… Мы летали чуть ли не каждый день, ну, в воскресенье был выходной, а в субботу — летали». [124] Воспоминания С.Ф. Долгушина размещены на сайте «Я помню» по адресу http://www.iremember.ru/content/view/512/78/ lang,ru/

Однако самыми примечательными показались мне мемуары подполковника П.И. Цупко:

«В те месяцы накануне войны мы в учебных полетах осваивали новый метод бомбометания — с пикирования… Такой метод был во много раз эффективнее бомбометания с горизонтального полета, так как цели поражались с большей точностью, но по технике исполнения он был намного сложнее… После каждого вылета нас собирали командиры и на основе донесений наблюдателей и докладов экипажей скрупулезно, по минутам анализировали действия пилотов и стрелков-бомбардиров. Полигон находился на пустыре в Беловежской пуще. Там известью на земле были нарисованы контуры танков, автомашин, артиллерийских батарей и просто круги с крестами посередине. Эти наземные цели мы и бомбили цементными бомбами. Постепенно, от полета к полету, росло наше умение, шлифовалось мастерство. К весне 1941 года мы владели таким методом бомбометания достаточно уверенно». [125] Цупко П. Пикировщики. — М.: Политиздат, 1987. Стр. 9.

Знаете, о чем это? Эуо описывается боевая подготовка в 13-м БАП 9-й САД. Той самой, в отчете о боевой подготовке которой в графе «бомбометания» стоит прочерк…

Подводя черту под этой главой, остается лишь констатировать, что «данный вопрос нуждается в дальнейшем доскональном изучении». Пока же можно с некоторой долей уверенности сформулировать лишь два тезиса:

— боевая (летная, огневая, тактическая) подготовка летного состава не соответствовала требованиям надвигающейся войны; даже достаточно скромная программа учебно-боевой подготовки систематически не выполнялась, главным образом, вследствие нехватки авиабензина;

— с другой стороны, реальный уровень подготовки был значительно выше тех баек про «три часа налета «по коробочке», которые в последние 10–15 лет заполнили страницы псевдоисторической литературы.

«Подъем военного дела в России ограничивается недостатками русского народа, которые невозможно устранить ни при помощи денег, ни путем организационной работы. Эти недостатки заключаются в нежелании заниматься всякой методической работой, в недостаточном чувстве долга, боязни ответственности, отсутствии инициативы и полной неспособности правильно определить и использовать время…» [126] РГВА, ф. 33987. оп. 3, д. 505, л. 242–252, цитируется по журналу «Родина» № 8–9, 1993. Стр. 14.

Этот фрагмент из докладной записки германского Генерального штаба, составленной в 1913 г., нуждается, на мой взгляд, лишь в одном уточнении: под словами «русский народ» следует понимать не совокупность голубоглазых блондинов восточнославянской «крови», а тот многонациональный и многоконфессиональный народ, который сформировался за пять столетий вокруг центра в Великом княжестве Московском. Осуществленная с беспрецедентной жестокостью социальная революция 1917–1933 гг. лишь усугубила многовековую проблему России, которую еще в XIX веке писатель А. К. Толстой сформулировал в стихотворной строке: «Страна, как есть, богата / Порядка только нет».

Ни огромные сырьевые богатства страны, ни огромные массы рабочей силы (стоимость которой путем беспощадного террора снизили до уровня поддержания простого физиологического выживания работника, а в некоторых ситуациях — и того ниже), ни удивительная по своей близорукости политика индустриально-развитых стран Запада, передавших Сталину новейшие военные технологии, не смогли в полной мере возместить отсутствие главного — эффективного менеджмента. Поднявшаяся с устрашающим грохотом Сталинская империя представляла собой огромного бронтозавра с крохотной головой, недоразвитым мозгом и ногами, подгибающимися под непомерным весом собственной туши.