М. Солонин - Новая хронология катастрофы 1941

Боевая работа была распределена между соединениями ВВС фронта крайне неравномерно. И даже не по старой недоброй поговорке: «Кто везет, на того и грузят», а скорее по прямо противоположному принципу: «На кого нагрузили, тот и повез». Другими словами, объем боевой работы фактически определяло не советское командование, а противник; ВВС фронта лишь реагировали — более или менее успешно — на удары, наносимые авиацией врага. «В целом для полка второй день войны прошел спокойно, немцы аэродром не трогали» — эта бесхитростная фраза из мемуаров Ф. Архипенко весьма точно передает суть «реактивного метода» управления боевыми действиями ВВС фронта.

Наглядной иллюстрацией к этому может служить многократно упомянутая выше «Сводка уничтоженных самолетов противника», приложенная к докладу командующего ВВС Юго-Западного фронта от 21 августа 1941 г. Содержащиеся в ней сведения можно свести в следующую, весьма красноречивую, таблицу:

Конечно, «Сводка» эта не слишком точна. В частности, «ВВС 12-й армии», к которым (о чем, опять же, надо лишь догадываться) составитель отнес авиаполки 63, 64 и 44-й дивизий, сбили некоторое количество самолетов противника уже в первые дни войны; числились сбитые самолеты противника и за 36-й ИАД. Однако общая картина вырисовывается достаточно ясно. В первую неделю войны истребительные части, расположенные в глубине оперативного построения и на южном фланге фронта, фактически бездействуют и терпеливо дожидаются того момента, когда противник, разгромив первый эшелон ВВС фронта, дойдет до них. Такое «оперативное искусство», проявленное командованием ВВС Юго-Западного фронта, выглядит особенно контрастно на фоне действий противника, который непрерывно перебазировал свои авиачасти, вслед за наступающими наземными войсками (уже 26–27 июня истребительные группы 5-го авиакорпуса Люфтваффе перелетели на захваченные советские аэродромы в полосе прорыва 1-й танковой группы, а в начале июля весь авиакорпус переместился из Польши на бывшую советскую территорию).

Еще одним, весьма незаурядным проявлением «реактивности» действий ВВС Юго-Западного фронта можно считать удивительно большое число сбитых самолетов противника, заявленных стрелками бомбардировщиков. Разумеется, «заявленные» и реально сбитые — это совсем не одно и то же, но ведь такую же логику можно и нужно распространить и на заявленные победы летчиков-истребителей. Так вот, судя по вышеупомянутой «Сводке», в период с 22 июня по 3 июля включительно истребительные полки заявили о 133 сбитых самолетах противника, а стрелки бомбардировщиков — о 70 (62-я БАД — 33,

18-я ДБАД — 17, 16-я БАД — 12, 19-я БАД — 8). 62-я БАД и вовсе оказалась на почетном третьем месте по числу сбитых (заявленных) самолетов противника, опередив таким образом многие истребительные дивизии!

Это абсолютно «ненормальная», нигде более не встречающаяся статистика побед и потерь в воздухе. Статистика тем более странное, если вспомнить, что в составе ВВС Юго-Западного фронта истребителей было в два раза больше, чем бомбардировщиков, и летали истребители чаще, и базировались они значительно ближе к линии фронта. Может быть, нас просто вводит в заблуждение весьма условная достоверность «Сводки»; может быть, стрелки бомбардировщиков в силу неизвестной нам причины были особенно склонны к «припискам». Однако более вероятной представляется мне гипотеза о том, что оказаться в ситуации воздушного боя немецкий летчик мог главным образом в том случае, когда он сам на этот бой активно «напрашивался» [313].

Последний из перечня относительно простых выводов состоит в том, что ни одной цифре в многочисленных отчетах, оперсводках и боевых донесениях июня 41-го г. нельзя верить без тщательной проверки, сопоставления с другими отчетами, сводками и донесениями. Хаос в документах ВВС фронта просто пугающий; боевые самолеты исчезают неведомо куда, а затем неожиданно «воскресают» десятками и сотнями. Общепринятая, приведенная во множестве исследований цифра общего количества самолето-вылетов ВВС Юго-Западного фронта — 10 тыс. в период с 22 июня по 10 июля. В докладе командующего ВВС фронта Астахова приведено число с/в в период с 22 июня по 10 августа — 36 780 вылетов. Другими словами, в первые дни войны, тогда, когда количество самолетов ВВС фронта измерялось четырехзначными числами, в среднем выполнялось по 530 вылетов в день. А с 10 июля по 10 августа, после того как в авиации фронта осталось порядка двух сотен исправных самолетов, среднее число вылетов выросло до 890 в день?

Даже совсем уже простой вопрос о месте расположения авиачастей на определенную дату далеко не всегда удается выяснить достоверно и точно. Остается предположить, что описанный в мемуарах А. Биленко способ «перебазирования» штабов был достаточно распространенным явлением. Соответственно, доклады, составленные в этих штабах (и получившие сегодня почти сакральный статус «Архивный документ»), отражают главным образом меру фантазии штабного писаря, но никак не реальное положение дел.

Достаточно парадоксальный и во многом неожиданный вывод приходится сделать на основе анализа результативности действий истребительных полков ВВС Юго-Западного фронта: уловить связь результатов воздушных боев с ТТХ использованных самолетов-истребителей практически не удается. Как успешно, так и крайне неуспешно действовали в равной мере полки, вооруженные новейшими «яками» и устаревшими (безо всяких кавычек) «чайками». Более того, странная ирония история проявилась в том, что именно отжившими свой век бипланами И-153 были вооружены такие относительно активно и результативно воевавшие части, как 46-й ИАП (14-я САД), 92-й ИАП (16-я САД), 12-й ИАП (64-я ИАД).

Как и чем это можно, объяснить? Низкой достоверностью имеющихся документов? Общим правилом, в соответствии с которым «Лучший истребитель — это истребитель, в кабине которого лучший летчик»? Разумеется, и эти аргументы заслуживают внимания, но, возможно, к ним надо добавить еще один: «Все нули равны друг другу». Эффективность действий истребительной авиации Юго-Западного фронта была в целом низкой, и это было обусловлено не ТТХ самолетов, а крайне низким уровнем менеджмента (т. е. летали мало, не там и не тогда, где следовало, без связи и управления, без взаимодействия с наземными войсками и системой ВНОС). В тех же весьма редких случаях, когда эскадрилья советских истребителей натыкалась в воздухе на одинокую пару тяжелых и неповоротливых «Хейнкелей», печальный для немцев исход боя уже мало зависел от того, с кем именно они встретились — с «мигами» или с «ишаками». Такому исходу во многом способствовало и тот, подтверждаемый документами «с двух сторон», факт, что немецкие бомбардировщики действовали мелкими группами или даже одиночными самолетами, без истребительного прикрытия, на большую глубину (до 200–300 и более километров от линии фронта).