Александр Куланов - Обратная сторона Японии

В Москве японцы объединились в свое общество – Нихондзинкай, есть Японский клуб и Японский бизнес-клуб. Японцев в российской столице не так много, как россиян в японской, но организованы они значительно лучше. Контакт со своим посольством у них постоянный и непосредственный.

Получить русскому недипломату в Токио информацию о гастролях или иных российских культурных мероприятиях очень трудно, достать билеты – почти невозможно. Японцы в Москве издают газету «Московский ветер» и в курсе не только гастролей своих соотечественников, но и местных мероприятий на японскую тему. Поддержка посольства в этом неявная, но действенная. Если бы такая – хотя бы моральная – поддержка была у русских в Японии, нашим жилось бы значительно легче.

Что же нам с этим делать? Сказать, что нашим дипломатам стоит другими глазами посмотреть на своих соотечественников, а тем – перестать с опаской и неприятием относиться к дипломатам, – значит стать идеалистом. По здравому же размышлению можно найти, наверное, сразу несколько путей смягчения этой проблемы. Мне кажется, что, когда русские дипломаты и русские ученые, а также жены русских ответственных работников и русские жены японских бизнесменов смогут познакомиться и без неприязни, не свысока, а на равных поговорить друг с другом, им всем будет уже не так обидно за державу. А там, чем черт не шутит, может, и японцы будут уважать нас значительно больше? Вот только почему-то мне в это уже почти не верится. Возможно, в этой главе читатель услышит голос обиды, сопровождающей автора в размышлениях об отношениях «государевых» и «негосударевых» русских. Так и есть – мне обидно, но не за ту или иную сторону, поскольку я уже давно не принадлежу ни к одной из них, а, извините за банальность, за державу. Обидно за державу, у которой в Японии и без того далеко не все в порядке и граждане которой не могут найти меж собой общего – русского – языка.

Древние японцы обожали писать дневники и записки. К числу самых известных произведений этого жанра относятся, например, знаменитые «Записки от скуки». Не от головы или живота, как можно было бы подумать (от этого они предпочитали вещи посерьезнее – меч, например), а от скуки. Рассказал японский автор о том, что его занимало, от чего он скучал, и, быть может, от скуки и излечился. Когда, вернувшись из Японии, я спускаюсь в московское метро и лихорадочно ищу платок, чтобы зажать нос, то испытываю острое чувство стыда и не менее острое желание написать записки от зависти. Думаю, я не одинок в этом своем низком чувстве. Слишком многие наши люди завидуют Японии и японцам. Завидуют тому, как работают, как отдыхают, завидуют космическому японскому быту, унитазам а-ля «Спэйс шаттл». Да мало ли чему еще можно завидовать, особенно если не знать, что там на самом деле, не видеть обратную сторону… Вот я и подумал: а если написать записки от зависти, может быть, зависть и пройдет? И написал.

Самые популярные в этой стране виды отдыха называются «каймоно» (шопинг) и «табэмоно» (хождение по ресторанам), но мы пока обратимся к более известным у нас вещам. Например, к любованию сакурой. С каким умилением, вторя поэтам и писателям, мы восторгаемся: японцы так мило любуются веткой сакуры, так утонченно наливают сакэ и слагают стихи! Они ждут наступления каждой весны с таким нетерпением – вот-вот зацветет вишня, как это возвышенно!

Хорошо, что наши дачники в большинстве своем не относятся к числу фанатов японской жизни, а то еще немного, и у нас отказались бы от черешни в пользу японской бесплодной красоты. Черешни было бы жаль, но такой красоте я, скажу честно, завидую. Бело-розовое великолепие на несколько недель окутает всю страну, и опадающие лепестки, о которых в Москве разве что ленивый не знает, что они – символ оборванной жизни самурая, кружась в вальсе, упадут в чашки с сакэ:

Каждой весной 20–25 японцев расстаются с жизнью из-за любви к прекрасному – они упиваются насмерть. Любование сакурой для многих жителей этой страны слишком уж неразрывно связано с алкоголем. Как можно смотреть на эту красоту без стакана в руке? Смахивая сентиментальную слезу, японские мужчины устраивают поэтические турниры, викторины, игры, где проигравших ждет одно наказание – штрафная. Я завидую японцам. Они доросли до того уровня, когда количество смертей от перепоя прогнозируемо и держится на практически неизменном – потрясающе низком уровне – столетиями. Они травятся священным рисовым вином, слушая стихи и наблюдая за опадающими лепестками, точно так же, как травились их деды и прадеды. Что может быть красивее, чем отойти в мир иной под пьяную болтовню хмельных красавиц и лихих клерков? И только 20–25 человек в год. Не тысяч, не сотен – два десятка человек. Лимит. Великая страна.

Помните, как мы смеялись когда-то, узнав, что президент Буш-младший чуть не расстался с жизнью, подавившись не то пончиком, не то коврижкой? Японцам не было смешно. Каждый Новый год два-три японских старичка делают то, что не под силу президенту супердержавы, – они умирают от жуимотины. Здесь принято справлять Новый год установленным порядком: есть холодную гречишную лапшу, пить с утра сакэ и… давиться сладковатыми рисовыми лепешками – моти. Эти самые моти обладают странным свойством – они очень плохо прожевываются. Японские дедушки и бабушки знают об опасности, но из года в год, из столетия в столетие хладнокровно рискуют. Вы скажете: что такое для страны с населением 126 миллионов человек две-три смерти на Новый год? Ерунда! Да, ерунда. Но каково упорство! В другой стране плюнули бы давно и не делали этих моти, лучше бы еще раз сакэ выпили, но не в Японии. Традиция превыше всего! Знают, но давятся. И деды их так давились, и прадеды-самураи, дети самураев. И я опять немножко завидую им. Такое упорство, да еще и в мирных целях… Завидую.

Всем известно: Япония переживает экономический кризис. Переживает уже так давно, что это стало ее нормальным состоянием. Рядовые граждане страны тоже в курсе этой «новости», и, хотя у большинства семей материальное положение все еще позволяет ее игнорировать, законопослушные японцы готовятся к невзгодам. Отказ от менеджмента в японском стиле и переход к свободной конкуренции держит теперь в напряжении даже неприкосновенных прежде начальников предпенсионного возраста. Хотя японцы бесконечно далеки от того, чтобы приобретать новогодние подарки в «стоиеновых» магазинах, все большее количество покупателей устремляется в ширящиеся сети дешевых универмагов. В магазинах сети «ЮНИКУРО» (UNIQLO) скупается произведенная главным образом в Китае и Вьетнаме яркая и качественная одежда в среднем по 2000 иен, благодаря чему владелец магазина с кризисом справился, став самым богатым человеком Японии.