Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны

Борис Викторович Савинков (1879–1925), он же «Б. Н.», Вениамин, Галлей Джемс, Крамер, Ксешинский, Павел Иванович, Деренталь, Роде Леон, Субботин Д.Е., Ток Рене, Томашевич Адольф, Чернецкий Константин. Литературный псевдоним — В. Ропшин.

Подробно рассказывать о Савинкове нет нужды. О нем написано много. Этот человек прямо-таки демонизирован в исторической и художественной литературе, в кино. Он был среди тех, кто стоял во главе эсеровского террора начала XX века. После революции 1905-го он — эмигрант, журналист и писатель. Когда пала монархия, вернулся в Россию, стал фронтовым комиссаром, а затем — фактическим военным министром Временного правительства. В Гражданскую войну вел активную боевую работу против большевизма.

В январе 1920-го Савинков получил письмо от Ю. Пилсудского, своего старого, еще школьного, товарища. Пилсудский предлагал Савинкову обосноваться в Польше. Было очевидно: предстоит война Польши с Советской Россией (она действительно началась в марте 1920-го).

Летом 1920-го Савинков создал в Польше Русский политический комитет. Поляки позволили ему формировать русские воинские части. Врангель с подозрением смотрел на Польшу, под лозунгом единой и неделимой России, и к формированию русских войск на польской территории относился неоднозначно. А поляки считали Врангеля «реакционером» и державником и боялись полностью подчинить ему «свою» русскую армию.

Участвовать в войне с Советской Россией русским войскам, создаваемым в Польше, не пришлось: сформировали их в октябре 1920-го, когда война уже закончилась.

БОРИС ВИКТОРОВИЧ САВИНКОВ (1879–1925)

Террорист, социал-демократ и эсер, руководитель Боевой организации партии эсеров, писатель — автор романов, публицист, мемуарист, убийца нескольких сотен человек. Литературный псевдоним — В. Ропшин. Клички «Б. Н.», Вениамин, Галлей Джемс, Крамер, Ксешинский, Павел Иванович, Деренталь, Роде Леон, Субботин Д.Е., Ток Рене, Томашевич Адольф, Чернецкий Константин

Сформировались два крупных отряда, общая численность — 25 тысяч штыков и сабель. Один находился под командованием генерала С. Булак-Балаховича, другой — под командованием генерала Б. Пермикина (по другим источникам — Перемыкина). По условиям перемирия войскам Балаховича и Пермикина следовало покинуть Польшу. Но на совещании Русского политического комитета решено было военные действия продолжать «на свой страх и риск».

Булак-Балахович назвал свое воинство «Народной демократической армией», себя объявил демократом, не подчиненным белому генералу Врангелю. Пермикин же, напротив, заявил, что подчиняется не полякам и даже не Русскому политическому комитету, а главкому Врангелю. Врангель присвоил пермикинцам имя 3-й армии.

Савинков впоследствии писал, что балаховский отряд был анархическим, а пермикинский — монархическим. Как определить одновременное руководство монархистами и анархистами? Вероятно, как профессиональный авантюризм.

И до революции Савинков бегал с каторги и стрелял из револьвера (а подручным у него был информатор охранки Азеф). Намного больше Савинков «умел разыскивать истеричных молодцов, падких до его красноречия и готовых умереть за революцию. И они действительно умирали, а тем временем Савинков благополучно выбрался в Париж… Там он боролся со всеми существующими правительствами, сидя ежедневно с 12 до 14 в ресторане Ларю и запивая воспоминания о своих чудесных побегах бутылкой превосходного бордоского».

Так писал о Савинкове Великий князь Александр Михайлович. Добавить остается, что деньги на бордоское доставались или от грабежей и воровства, или были гонорарными. Пока Савинков врал, сколачивал все новые шайки, интриговал и убивал, в России печатались его статьи и книги с описаниями — какое в России скверное правительство. Само по себе — полный сюрреализм: печатать творения беглого каторжника. А ведь печатали! И отправляли в Париж гонорары, которых хватало на рестораны.

Сидеть в Варшаве, натравливая на большевиков одновременно анархистов и монархистов, — очень в духе Савинкова.

Пермикинская 3-я армия действовала недолго. В ноябре 1920-го Врангель эвакуировал войска из Крыма, и Пермикин ушел в Польшу. Более удачным оказался рейд Балаховича. Его «Народная демократическая армия» дошла до Днепра. Но и она к началу декабря 1920 года вынуждена была отойти за польскую границу. В Польше оба отряда были интернированы в концентрационные лагеря. «Перемыкинщину» и «балаховщину» Савинков позднее назвал «последней «белой» попыткой свержения коммунистической власти».

Савинков же пришел к выводу, что Белое движение проиграло потому, что не являлось «народным», демократическим. Крестьянская Россия не пустила к власти белых, а теперь она воюет с красными и не даст им укрепиться у власти. Новая революция возникла стихийно, снизу. Но ведь народу нужно начальство! О «безначалье народа» печаловались еще народовольцы. Теперь же задача интеллигенции состоит в том, чтобы объединить «зеленые отряды» в России «политической программой, продиктованной желаниями крестьян», и развернуть новую борьбу с большевизмом.

В марте — апреле 1921 года «зеленый оргцентр» был создан. Он получил название «Народный союз защиты родины и свободы» (НСЗР и С). В июне 1921-го Учредительный съезд в Варшаве утвердил Программу Союза. Она требовала отказа от всякой интервенции против Советской России, широкой автономии для всех народов, ее населяющих, узаконения передачи всей земли крестьянам и указывала, что власть в России может быть «установлена только путем свободного избрания ее съездом свободно же избранных Советов». Крестьянство привыкло к Советам, и потому власть должна принадлежать им.

Все замечательно, но только с руководством крестьянами получалось плохо: как и во время Гражданской войны, они совершенно не собирались подчиняться городским умникам. Ни белым, ни эсерам, ни кому-то еще.

Савинковский Союз засылал своих агентов и резидентов в разные города и области России. Там создавались его ячейки и комитеты, устанавливались связи с уже подпольно существовавшими ячейками, а также с действовавшими повстанческими отрядами. Его слушались, если хотели.

Среди партизан, как называл их Савинков, и даже среди его эмиссаров встречалось немало откровенно уголовного элемента.

Савинкову много раз доносили о погромах, грабежах и убийствах невинных людей. Он уверял, что Союз старался очиститься от них, но одновременно сам пропагандировал и восхвалял налеты, нападения на советские учреждения и террористические акты против советских руководителей. Особенно поощрялись им диверсии против средств жизнеобеспечения, скажем, железных дорог, а также взрывы и теракты в частях Красной Армии.