Владимир Соловьев - Мы и Они. Краткий курс выживания в России

В этом вся Россия – в отсутствии шкалы разумности. Так что, кроме существования политического класса, который слышит боль народную и реально понимает невозможность феодального государства, должно произойти в обществе и еще кое-что. У нас, наверное, после Дмитрия Лихачева больше не осталось моральных авторитетов. У нас нет камертонов нормальности. У нас нет людей, с мнением которых считались бы настолько, чтоб могли бы сказать: «Да, действительно, что-то мы озверели, что-то здесь не так». И в этом трагедия общества, потому что в России всегда существовали традиционные структуры власти, а также некая моральная власть, те самые моральные авторитеты. Для общества было очень важно, чтобы в одном кабинете не было соединения морального авторитета и высшей власти. По понятным причинам. Например, все хотят, чтобы Путин остался на третий срок: «Ах, Путин! Вдруг барин уйдет, боже мой!» Ну хорошо, барин не ушел – остался на третий срок, четвертый, пятый, а потом выходит он на трибуну и говорит: «Да-ра-гие дру-зья...» Мы хорошо помним, как блестящий, талантливый, смелый и прогрессивный Леонид Ильич Брежнев превратился черт-те во что! В аморфную амебу, примерно как дедушка Ельцин, которым управляла семья и делала все, что хотела. Путин, к счастью, это понимает. Но проблема в том, что на данный момент Путин просто обязан быть демократичнее и прогрессивнее, чем народ, которым он управляет. Это он должен говорить: «Спокойно, всем утереть слезы!» Но это же бред.

Преемственность в политике определяется преемственностью семейственного воспитания. Как закон, так и политика не имеют права быть аморальными. А в России мораль зиждется, к сожалению, не на вере, не на традиции и даже не на великой русской культуре, а на том, что раньше называлось домашним воспитанием, традицией семьи и традицией русской, а потом уже советской интеллигенции. Что отличает вас от любого другого, если вы интеллигент? Умение сострадать. Я как-то спросил у Юры Шевчука: «Как тебе удается писать настолько пронзительные песни?» И он сказал: «Знаешь, надо просто каждое утро мозоль с души срезать». Настоящими политиками, политиками с большой буквы, становятся те, кто умеют «срезать с души мозоль», чтобы слышать не только интересы своей семьи и политического класса, но и воспринимать те посылы, которые тревожное сознание народа отправляет в окружающую действительность.

Вот только политиком не так просто стать. И дело тут не в разнице поколений, а в страстном желании найти свое место, которое обязано у вас быть. Когда я рос, мне говорили, что надо быть профессионалом, и потому, когда человек говорит: «Мне восемнадцать лет, и я хочу стать политиком», хочется его спросить: «А кто вы по профессии?» Когда человек в столь нежном возрасте заявляет: «Я профессионально занимаюсь политическим движением», хочется сказать: «Замечательно, а профессия-то твоя какая?» Мне часто возражают, мол, демократия и политика – это профессия. Но это вранье! Когда человек говорит, моя профессия политик, это звучит как: «Моя профессия – синьор из общества». И в этом большая беда, потому что каждому возрасту свойственны свои забавы. Человек не должен быть аполитичным, бесспорно, но политику-то все воспринимают в каждом возрасте по-своему. По-своему воспринимают справедливость и несправедливость и делают выводы, соответствующие их возрасту и уровню образования. Если представить себе на мгновение, что все существующие политики исчезли и власть перешла в руки шестнадцатилетних, то можно с уверенностью сказать, что через три дня у нас в стране будет кровавая бойня.

Вместе с тем, когда на вопрос: «Кто вы по профессии?» люди отвечают: «актер или журналист», меня это обычно настораживает. Мне всегда казалось, что это скорее вторые профессии. Если ты о чем-то пишешь, ты должен знать предмет, о котором пишешь. Если ты на полном серьезе рассуждаешь об экономике, не мешало бы знать, о чем рассуждаешь, иначе смешно будет тебя читать. Например, почему многие современные американские актеры настолько сильнее наших, и почему, например, актеры советской послевоенной школы были лучше нынешних? Они войну прошли, они пришли из реальной жизни, они ее знали. В отличие от молодой поросли. И у нас с политиками та же проблема: когда ты видишь эту лощеную харю, которая в шестнадцать лет попала в некое политическое движение, а в тридцать лет благополучно стала депутатом Госдумы, думаешь только о том, что она, то есть он, ни хрена не знает о реальной жизни. Вообще. Он знает о внутренней системе роста в партии, о сложных системах взаимоотношений между партийцами, о том, где, когда и как выстроить отношения, когда и на какую акцию они поедут, но о реальной жизни он не знает. К сожалению, политика – это иная форма жизнедеятельности. Неслучайно во многих странах существует возрастной ценз на должность президента. Почему президент не может быть моложе определенного возраста? Да вот поэтому. Когда люди говорят вам, что политика – это их профессия, не воспринимайте это всерьез.

Для того чтобы стать хорошим политиком, необязательно становиться управленцем. Зачем для этого изучать политику? Изучайте управление. Политик не тот, кого можно воспитать в пробирке. Понимаете? Политик – совершенно другой человек. Один из самых талантливых современных политиков – это Володя Груздев. Он молодой, потому вы, конечно, его не знаете! За этим человеком числится большое количество либеральных законов, принятых Государственной думой. Он бьется до конца. Суворовец, воевал в Африке, был награжден, потом основал «Седьмой континент». Он очень богатый молодой парень, который входит в список «Форбс». Еще один парень, которого вы тоже наверняка не знаете, Игорь Баринов. Он командовал подразделением в «Альфе», вся грудь в орденах. Первая чеченская, вторая чеченская, сейчас депутат Госдумы. Занимается конкретными делами. Тихий и скромный парень. Не на виду. Есть и такие политики. Думаете, он заканчивал политическую школу? Нет, он просто кровь свою проливал и знает, о чем говорит. Он не лощеный, не выращенный в пробирке бюрократ, который считает себя преданным той структуре, которая его туда запустила, и будет обслуживать ее интересы. Нет. Он парень, который знает реальную жизнь. И он понимает, когда люди говорят ему о своей реальной жизни. Когда к нему приходят ветераны, он понимает их заботы. Андрюха Воробьев, молодой пацан совсем. На больших должностях в «Единой России». Тихо и спокойно служил в армии. Правда, был в Нагорном Карабахе, награжден, ну и дальше тяжелая конкретная жизнь. Депутат Госдумы.

Новая поросль в политике пока еще не видна, но она есть. Отношения-то к политикам пока все еще будут строиться по таким, как Жириновский и Митрофанов, которые на плаву. Политика сейчас уходит в другой уровень, становится технологичной. Но чтобы быть технологичной, надо знать реальную жизнь. Иначе выращенные в пробирке «Нашими», «Ненашими» и прочими всегда будут относиться с ненавистью к людям, которые не из их сообщества. У них всегда будет работать закон отрицания людей из реальной жизни, потому что они не из того детского садика. И это им на комплексы будет наступать. Пока народ воевал в окопах второй чеченской войны, они спокойно учились основам политологии.