Виктор Авилов - Монологи на заданную тему: Об актерском мастерстве, и не только…

Ассоциативно это можно сравнить с тем, как разгоняется машина или скакун. В музыке есть такие моменты, которые прекрасно это иллюстрируют, когда темп ускоряется, нагнетается, пока эмоции не достигнут апогея, пика, наивысшей точки. Хилькевич (Георгий Эмильевич Юнгвальд-Хилькевич, режиссер фильмов «Узник замка Иф», «Д’Артаньян и три мушкетера» и др. – Примеч. сост. ) мне рассказывал, что когда-то давно видел потрясающий сюжет: снят паровоз, но не просто так, а… эротично. Не помню, сопровождает ли видеоряд какая-то музыка, да это и не важно. Паровоз снят не общим планом, крупно сняты механизмы: поршни, валы, шатуны всякие… Показано, как они начинают работать, как вся эта махина приходит в движение. Сначала крупным планом показаны одни механизмы, потом переход на другой план – другие, потом – пар. Все это движется, вращается, работает, с одной стороны, каждый в своем, с другой – все вместе в едином ритме. Паровоз трогается с места, постепенно набирает, набирает, набирает скорость, вот он уже мчится, летит… Все это снято так, что есть четкая ассоциация с половым актом. И вот все это действие достигает своей критической точки, точки оргазма. Машина начинает замедлять ход и постепенно останавливается, выпуская клубы пара.

Может быть, это и звучит, мягко говоря, немного странно, но сходные ассоциации можно провести и с театральным действием. В монологе есть некая точка наивысшего эмоционального, чувственного накала, то, ради чего и произносится этот текст. Но к ней нужно прийти самому и подвести зрителя. Правда, нужно сказать, что это существует только в хорошей, настоящей драматургии.

У Сомерсета Моэма в романе «Театр» есть такой эпизод:

Единственная большая мизансцена Эвис была во втором акте. Кроме нее, в ней участвовала Джулия, и Майкл поставил сцену так, что все внимание зрителей должно было сосредоточиться на девушке. Это соответствовало и намерению драматурга. Джулия, как всегда, следовала на репетициях всем указаниям Майкла. Чтобы оттенить цвет глаз и подчеркнуть белокурые волосы Эвис, они одели ее в бледно-голубое платье. Для контраста Джулия выбрала себе желтое платье подходящего оттенка. В нем она и выступала на генеральной репетиции. Но одновременно с желтым Джулия заказала себе другое, из сверкающей серебряной парчи, и, к удивлению Майкла и ужасу Эвис, в нем она и появилась на премьере во втором акте. Его блеск и то, как оно отражало свет, отвлекало внимание зрителей. Голубое платье Эвис выглядело рядом с ним линялой тряпкой. Когда они подошли к главной мизансцене, Джулия вынула откуда-то – как фокусник вынимает из шляпы кролика – большой платок из пунцового шифона и стала им играть. Она помахивала им, она расправляла его у себя на коленях, словно хотела получше рассмотреть, сворачивала его жгутом, вытирала им лоб, изящно сморкалась в него. Зрители как завороженные не могли оторвать глаз от красного лоскута. Джулия уходила в глубину сцены, так что, отвечая на ее реплики, Эвис приходилось обращаться к залу спиной, а когда они сидели вместе на диване, взяла девушку за руку, словно бы повинуясь внутреннему порыву, совершенно естественным, как казалось зрителям, движением и, откинувшись назад, вынудила Эвис повернуться в профиль к публике. Джулия еще на репетициях заметила, что в профиль Эвис немного похожа на овцу. Автор вложил в уста Эвис строки, которые были так забавны, что на первой репетиции все актеры покатились со смеху. Но сейчас Джулия не дала залу осознать, как они смешны, и тут же кинула ей ответную реплику; зрители, желая услышать ее, подавили свой смех. Сцена, задуманная как чисто комическая, приобрела сардонический оттенок, и персонаж, которого играла Эвис, стал выглядеть одиозным. Эвис, не слыша ожидаемого смеха, от неопытности испугалась и потеряла над собой контроль, голос ее зазвучал жестко, жесты стали неловкими. Джулия отобрала у Эвис мизансцену и сыграла ее с поразительной виртуозностью. Но ее последний удар был случаен. Эвис должна была произнести длинную речь, и Джулия нервно скомкала свой платочек; этот жест почти автоматически повлек за собой соответствующее выражение: она поглядела на Эвис встревоженными глазами, и две тяжелые слезы покатились по ее щекам. Вы чувствовали, что она сгорает со стыда за ветреную девицу, вы видели ее боль из-за того, что все ее скромные идеалы, ее жажда честной, добродетельной жизни осмеиваются столь жестоко. Весь эпизод продолжался не больше минуты, но за эту минуту Джулия сумела при помощи слез и муки, написанной на лице, показать все горести жалкой женской доли. С Эвис было покончено навсегда.

Классный драматургический ход! И очень показательный. Вот тебе еще одно задание: проанализируй описанную ситуацию исходя из того, о чем мы говорили. Не нравится этот эпизод? Пожалуйста! Вспомни работы больших, настоящих актеров – точно так же сразу ассоциации возникают. Не сами по себе, нет! Но если оживишь в памяти какие-то яркие, любимые тобой роли и посмотришь на них с этого ракурса, то в воображении легко возникнут цвета, а может быть, какая-то музыка – кому что ближе. Можно попробовать с этой точки зрения взглянуть на окружающих людей. И не важно, откуда этот цвет – то ли просто сиюминутное настроение, то ли эмоциональный подъем, а может быть, ситуация или тема выступления такая.

Передается ли окружающим цвет твоего настроения, состояния? Да, без сомнения. Но вообще это вопрос многогранный. Что интересно: светлые, теплые цвета передаются, а вот темные… Тут мы выходим в несколько другую плоскость – энергетического вампиризма. Я думаю, каждый в жизни хоть раз сталкивался с людьми, обладающими свойством забирать, высасывать энергию. Их аура всегда окрашена в темные тона. Они впитывают светлое, потому что все светлое – это жизненная энергия, это радость, это хорошее настроение, это подвижность, силы. А черное – это уныние, мрак, чисто физическая апатия. Есть другой вид черного – обладающее силой зло. Но это уже особый разговор и довольно опасные сферы. Хотя настоящий актер должен и это знать. Все зависит от того, насколько глубоко ты сможешь в это погрузиться и насколько ты опытен, чтобы там вращаться. Иначе можно очень быстро нарваться и навредить в первую очередь, конечно, самому себе. Я в свое время серьезно увлекся этой тематикой, практически упражнялся, но это касалось только лично меня: медитативные упражнения, расслабление, попытка погружения в состояние самадхи. Увлекаясь экстрасенсорикой, я вычитал одну правильную вещь: «Научился лечить – забудь об этом, научился предвидеть будущее – забудь об этом!» Для меня не вопрос сейчас вернуться к тому опыту, но мне это уже неинтересно, поэтому я этим не занимаюсь.