Иван Тимошкин - Как уничтожили «Торпедо». История предательства

Поначалу я тоже там работал, но не в штате, а по договору, за копейки. Меня просил помочь ему на первых порах Владимир Пильгуй, ставший генеральным директором клуба. Завершился тот сезон на минорной ноте – «лужниковцы», проиграв слабенькому тбилисскому «Динамо», вылетели из Кубка УЕФА. Наступил следующий год. Чтобы как-то развиваться дальше и выходить на иной, более высокий уровень, надо было приобретать новых футболистов. Но Алешин не спешил выделять деньги. Вместо этого он выбрал альтернативный вариант, пригласив в команду в качестве главного тренера Александра Тарханова – тот пришел в «Торпедо» со своими футболистами. Валентина Иванова сняли, сделали почетным президентом. А чуть раньше завершил свою деятельность в клубе и я.

Почему Алешин взял именно «Торпедо»? В свое время он пробовал свои силы в торпедовском дубле, но не подошел команде. Однако в душе считал себя болельщиком «Торпедо» – а тут появился такой шанс стать его хозяином! Он, видимо, считал, что большие деньги у него будут всегда, что команда будет развиваться и все пойдет по нарастающей. Планы действительно были интересными – через два-три сезона создать суперклуб. И предпосылки к этому были: мало того что у самого Алешина финансовые дела шли прекрасно, так команде помогал еще и Павел Бородин. Пал Палыч, безумно любивший «Торпедо», Иванова и историю клуба, готов был помогать безвозмездно. Футболистам, например, он платил за победы дополнительные премиальные. Правда, помогать он стал лишь тогда, когда команда переехала в Лужники. И вот почему. Году в 1995-м Бородин приехал на очередной матч автозаводцев. Но в тот момент по нелепой случайности сломался лифт, поднимающий высокопоставленных лиц в правительственную ложу. Владимир Носов пытался объяснить ему, что придется немного подождать. Но то ли не сумел найти нужных слов, то ли постеснялся сказать, что лифт не работает, – не знаю. Бородин же, так и не поняв, почему его не пускают и с какой стати он должен здесь стоять, не вытерпел. Психанув, он поднялся на трибуну и сел вместе с Михаилом Гершковичем. А Носову сказал на прощание, что тому только семечками торговать на базаре. Эта обида перетекла и в 1996 год: Бородин Носова уже на дух не переносил.

Я впоследствии часто задавал себе вопрос: а можно ли было избежать краха команды и передачи ее Лужникам? И всякий раз приходил к выводу: да, можно было – с 1990 по 1995 год у «Торпедо» была масса возможностей. Помимо несостоявшегося бизнеса с «Хольстеном» и контракта с «Кодаком», существовал еще один интересный проект. При организации ЗАО уставной капитал равнялся 40 миллионам рублей. Эта сумма не была взята с потолка, а являлась залоговой стоимостью стадиона и базы – то есть ее основным фондом. На тот момент это была сумасшедшая капитализация клуба. Под такую сумму можно было привлечь любого инвестора. Если бы это вышло так, как мы задумывали, «Торпедо» бы никогда и никуда не ушло. Но, к сожалению, фактической передачи этого имущества (стадиона и базы) и основных фондов на баланс клуба так и не произошло – все это осталось при заводе. Поэтому ЗАО практически существовало только на бумаге. А ведь сколько интересных предложений нам поступало, сколько солидных инвесторов приходило… Они были готовы финансировать команду, вкладывать деньги в ее развитие – но только при условии обладания клубом всеми этими объектами. Но завод ко всему этому относился консервативно. Нам говорили: ЗИЛ – завод-гигант, у него есть деньги, и ему никто не нужен.

Потом Евгения Бракова на посту генерального директора сменил Виктор Новиков – тому футбол был вообще до лампочки. Затем началась эпопея с приватизацией завода, ваучерами, сменой власти (на какое-то время хозяином на ЗИЛе стал «Микродин»), и о ФК «Торпедо» благополучно забыли. И когда Алешин предложил купить команду, руководство ЗИЛа было готово продать все – в том числе и базу, и стадион. И, слава богу, на предприятии вовремя появился новый генеральный директор – Валерий Борисович Носов, который не дал этого сделать.

Вообще при покупке «Торпедо» Алешин повел себя очень хитро. Он знал, что у клуба есть какие-то долги – перед тем же Владимиром Брынцаловым, например. Поэтому, чтобы не отягощать себя ими, он сделал новую – чистую и красивую организацию «Торпедо-Лужники». Причем, поначалу у него была мысль отказаться от слова «Торпедо» и назваться «Лужниками» – не потому ли он тут же отказался от старой эмблемы? Однако, когда под эмблемой прежнего «Торпедо» стало выступать «Торпедо-ЗИЛ» и болельщики потянулись на игры именно этой команды, Алешин понял, что совершил ошибку – и моментально превратил «Торпедо-Лужники» в «Торпедо-Москва». Это был единственный вариант, потому что сделать так, как было принято исторически – «Торпедо» (Москва), – он не мог. Ведь ЗАО «Торпедо» (Москва), пусть только на бумаге, но продолжало существовать. И до сих пор во всех документах официальное название команды – «Торпедо-Москва» (Москва). Произошло это, повторюсь, только по той причине, что Алешин не взял клуб полностью, как положено было сделать».

А вот как видится предпродажная ситуация Василию Петракову.

«В 1996 году генеральным директором ЗИЛа был Новиков – человек уже пожилой, со слабым здоровьем. Футбол он не любил и не разбирался в нем. На самом заводе ситуация была жуткая: практически весь коллектив предприятия разогнали, заставив уйти в никуда, на улицу. Людей отправляли в трехмесячный неоплачиваемый отпуск. Оставшиеся работали по три дня в месяц, зарплату им не платили по полгода – нечем было. В общем, завод валился. Большинство кадровых рабочих, настоящих профессионалов, вынуждены были искать другую работу, уходить в коммерческие структуры. А куда денешься? Жить-то на что-то надо. Потомственные заводчане в этой ситуации, конечно же, очень переживали. Многие просто спивались – тем более, водка тогда была дешевле хлеба. Поэтому Новикову можно было только посочувствовать: ведь на его глазах, при нем умирал завод, рушилось то дело, которому он и его предшественники служили верой и правдой всю свою жизнь. Это была трагедия, и прежде всего человеческая трагедия. Тем не менее какие-то средства он на команду выделял, но найти выход из сложившейся на заводе ситуации не мог. А тут еще ЗИЛ попал в опалу у власть имущих. Когда Борис Ельцин во время путча 1991 года просил руководство завода прислать сотню машин, тогдашний гендиректор Браков прямо не отказал, пообещав решить вопрос. Но, по сути, ничего не сделал – ждал, чем все закончится. Поэтому на помощь со стороны государства ЗИЛу рассчитывать не приходилось. А вместе с предприятием доживала свой век футбольная команда. Знаменитая фраза Владимира Носова, работавшего тогда одним из замов гендиректора, а затем – президентом ФК «Торпедо», «Умирать будем вместе с заводом» – родилась именно тогда. Конечно, какие-то деньги были – например, от продажи игроков. Но тот же Корнеев держал их в своем сейфе, доставая их понемножку только в крайнем случае.