Игорь Свинаренко - Беседы с Vеликими

– Но Бог Страшного суда хочет того же, что и Христос любви. Как я понимаю, водораздел проходил вот где: Бога бояться или Бога любить? Бог тебя любит или Бог тебя ранит и пугает? С кем Бог: с тобой, маленьким человеком, или Бог со страшной, тупой и безжалостной машиной государства? Помните, у Мандельштама: «Власть отвратительна как руки брадобрея». А ведь в Послании апостола Павла римлянам сказано, что всякая власть – от Бога… Вот и разберись с этим всем… Бог любви, Бог подавления…

– Это могло влиять и на завоевателей. Те могли думать: русские так друг друга мочили и резали, что мы если чуть добавим, так они и не заметят. Может, русским так нравится?

– Кстати, возвращаясь к теме Грозного и Сталина. У них было очень много общего. Например, оба убивали генералов в процессе войны. И в процессе подготовки к войне. Талантливых вырезать, высылать – такая у них была практика. Они вообще не любили талантливых людей.

– Как и всякий серьезный руководитель… В этом контексте очень интересна тема Андрея Курбского. Яркий, талантливый человек. Тоже ренессансный персонаж. Ты в фильме этого касаешься?

– Нет. У меня в фильме взят короткий период в полтора года – от прихода митрополита до его удушения. Хотя тема Курбского очень важна и значима. Первый русский диссидент как-никак. Но нельзя объять необъятное…

– Павел, как ты думаешь, фильм будет успешным? Как насчет «Оскара»?

– Не знаю насчет успеха. Фильм сложный!

– Ну а дальше что?

– Вообще-то я хотел бы сделать фильм про Горбачева.

– Игровой?

– Да. Я хотел бы сделать хороший, большой фильм про этого человека. С хорошими актерами, с хорошим сценарием. У меня есть кое-какие идеи на этот счет.

– А что, кстати, за семинар «Создание сакральных пространств»? Я слышал, что ты в нем участвовал…

– Это я выступал у своего товарища Алексея Лидова. Очень интересный парень. Он занимается сакральными пространствами. Я выступал, а он меня комментировал. Я как бы создавал эти пространства.

– Это ты про Суздаль и декорации к Ивану Грозному?

– Сначала я рассказал про декорации к «Острову». Нам пришлось их создавать с нуля, потому что ни один реальный монастырь не подходил. Там стены, мощь, а нам нужно было другое… У Лидова есть идея, что существует некое пространство перед иконой, в котором находится человек, – вот оно и есть сакральное. Не икона и не церковь, а это вот пространство. Не просто духовное, а обращенное вверх. Он придумал науку новую, называется «иеротопия». Он вообще-то Византией занимается…

– А еще он тебя спрашивал про создание пространственных икон. Интересуется. Якобы ты создаешь такие декорации, в которых человеку удобней общаться с Богом. Звучит несколько странно, но…

– Это все ненаучная спекуляция. Но скажу, что в «Острове» пейзаж действительно работал не просто как пейзаж, но как ситуация, которая обращала людей к Богу.

– А ты сам нашел этот пейзаж?

– Ну, сначала, как я уже говорил, мы поняли, что подходящего монастыря мы не найдем. Мы были в Коневецком монастыре, на Валааме… Мы решили, что нужно найти пейзаж и на нем построить то, что нам нужно. И мы нашли и построили, там же ничего не было…

– А с декорациями к фильму про Ивана Грозного ты что делал?

– Я решил, что все сниму в Суздале. Я хотел, чтобы Суздаль играл роль Москвы. Декорации там из строевого леса. Мощные, настоящие!

– Однако, как известно, все пошло на дрова.

– Местные власти отказались, предприниматели тоже, а мужики все потихоньку растащили. И хорошо, а то нужно было бы еще платить за вывоз. Мы же там построили целую деревню! Настоящую улицу старой Москвы с опричным двором! С заводиком, где выплавляли колокола. Говорю им: «Возьмите, летом хоть столики поставите, ресторан будет». Но оказалось, что никому ничего не надо.

– Плохая это история, с декорациями. Ничего материального нам, типа, не надо. Одним Духом Святым живем. В чем был прав Иван Грозный, так это в том, что главное не материальные удовольствия, а спасти душу. Вот и Курбскому он писал: ты приди, и я тебе отрублю голову, а если ты ни в чем не виноват, так попадешь в рай как мученик! Получается, что Иван Грозный, как это ни смешно, – носитель русской духовности в чистом виде. Духовности, свободной от материальной составляющей. Только вот к себе он этого не относил, а то все было бы хорошо.

– Есть такая ключевая фраза у Ивана Грозного… Решался вопрос, виноваты воеводы в том, что битва проиграна, или нет. А он и говорит: не все ли равно, в душе своей каждый виноват. В голове-то каждый украл, каждый предал. Любого бери, любого казни, и будешь прав. Я нашел в каком-то из его писем блестящую фразу: да, говорит он Филиппу, как человек я грешен, но как царь я праведен! Вот это ключевая русская фраза! Он одновременно как человек грешен и в то же время как царь прав. На мой взгляд, это шизофрения. Раздвоение личности.

– Ну ты дал! Тогда у нас сплошь и рядом одни шизофреники. Вот, например, Чубайс тут заявил: «Конечно, отмена выборов губернаторов – это плохо, но если бы их по-прежнему выбирали, я не смог бы провести реформу РАО ЕЭС. Таким образом, все просто: как человек я за то, чтобы губернаторов выбирали, а как руководитель – против. Сейчас милое дело: губернаторов вызвали в Кремль, вставили им – и они все подписали. А за выборными я бы до сих пор бегал». Это такой специальный вид мародерства: человек вообще-то против войны, но уж коль столько трупов наделали, то не пропадать же хорошим сапогам. Я думаю, и Путин такой же… Да, конечно, убивать нельзя и плохо, что в Чечне люди гибнут, но с государственной точки зрения все правильно. Здесь совпадение фактически текстуальное: как человек я грешен, а государство – право!

– Грозный, как и Сталин, карал за то, что в голове каждый грешен. Поэтому, в сущности, не важно – этого арестовать или того.

– Это апелляция к тому, что Христос говорил в Нагорной проповеди: если ты посмотрел на женщину с вожделением, то ты уже согрешил с ней в сердце своем. Поэтому все люди грешники. Но на это у Христа есть ответ: да, все люди грешны, но ты не можешь их судить!

– Конечно!

– Христос говорит: это я буду их судить. А ты не можешь, потому что ты такой же грешник. Спрашивается, а что же нам делать? А ваша задача – любить и проявлять милосердие. Ведь самая главная доблесть христианина не в том, чтобы не грешить, а в том, чтобы быть милосердным к грешникам.

– Золотые слова. Вот фильм в каком-то смысле об этом. Это тот круг вопросов.

– А помнишь, лет пять назад, когда мы с тобой разговаривали на «Мосфильме» в декорациях «Олигарха», я тебя спросил: а не хочешь ли ты снять кино на Западе? Ты тогда сказал, что в принципе уже к этому подбираешься. Наверно, это отошло и ты уж совсем свалился в русскую тему?