Игорь Свинаренко - Беседы с Vеликими

А вот когда-то все было наоборот. Поток шел в другом направлении. Раньше на Вологодчину переманивали талантливых ребят не то что из Москвы – из самого Владимира! До изобретения ТВ и до построения СМИ в их теперешнем виде творческие люди работали на единственном поле, и это была иконопись. Кстати, по правилам, как ни странно, ударение должно ставиться на первой «и». Зайдите в Вологодский музей, он же храм, – там очень мощные и солидные иконы… Иконы – это и самовыражение, и слава, и идеология, и прямое служение власти, – короче, этакое средневековое ТВ.

Если б удалась затея Ивана Грозного по перенесению в Вологду столицы, не пришлось бы Лене ехать за карьерой в московскую даль…

Парфенов давно рассказал мне, какая у него сверхзадача. Это описать образ жизни народа страны! То есть он всерьез замахнулся на телелетопись современности. Это могло бы вылиться в докторскую диссертацию, в эпическое собрание книжных сочинений, – но он решил это втиснуть в «ящик». Почему? Во-первых, на книжках поди еще заработай. Во-вторых, «ящик» все-таки более доступен народу – это часть массовой культуры. А в ней нет, утверждает он, ничего стыдного. Раз народ смотрит недорогие сериалы и простенькие телеигры, слушает и, более того, поет пэтэушные песни – значит, ему это надо. Ну так и дайте ему это! Так, в юные еще вологодские годы он принялся писать заметки про рок-музыку – раз был такой общественный интерес!

– А еще совсем недавно была «твоя вишневая „девятка“, она меня свела с ума». Это Алена Апина – как и я, человек масскульта. «Леха, мне без тебя так плохо». Это такая трансформированная Воронец, стиль ПТУ. Где парни уходят в армию, а не косят от нее. «Милый мой бухгалтер». Это всегда будет. «Ксюша – юбочка из плюша» – будет всегда, это такой наш лубок, простонародный стиль, – философствует он. – Что надо народу, то ему масскульт и дает: «Человек так устроен. Гуманизм немыслим без этого права человека на пэтэушную культуру…»

Я тогда поехал с Парфеновым в Калугу, он там делал новый сюжет. И с восторгом узнавания находил всюду доказательства своей про него догадки – что он представитель власти. По коридору калужского ТВ бежит кто-то, топает ногами, открывает подряд все двери и кричит дурным голосом: «Парфенов здесь, Парфенов!» И врывается в кабинет, где мы как раз стоим, видит виновника паники, цепенеет на целых 10 секунд и задним ходом вываливается обратно (как персонаж анекдота: «Мамка, я Ленина видел!»). Леня же как будто бы ничего и не заметил, продолжая с царственным спокойствием и показной наркомовской личной скромностью общаться с представителями четвертой власти на местах. Так секретарь обкома инструктирует товарищей из районного комитета (я даже забыл на минуту, что тут надобно прошедшее время). Потом выход в первички, в магазины и на рынки, чем живет народ: это ж элементарно, дойти до каждого! Причем он дико прост и доступен: не вздумай его назвать на вы, хоть даже ты и личный шофер!

Вот он на выезде, на съемке, в провинциальном недалеке. Оператор волочет на себе нелегкий «Бетакам», помощник тащит роскошный, как бы пулеметный, штатив. Сам же Парфенов идет налегке, с щегольским кожаным портфельчиком на ремешке, и осматривает вверенную ему природу.

– Картошку скоро сажать, – говорит кто-то задумчиво. Это навеяно солнцем и набухшими пыльными почками. И то правда – уже тепло, прозрачно и пахнет человеческими удобрениями.

– А знаете, как определяют сроки посадки картофеля? – спрашивает Парфенов.

Откуда ж знать…

– А выходят в огород, – рассказывает он снисходительно городским, которые на своих дачках ничего солиднее цветочков не затевали, – садятся голой задницей на землю и прислушиваются к первому ощущению – холодно или нет? Не холодно жопе – значит, и картошке не холодно будет.

– А это в какое время дня?

– В десять утра, – не задумываясь отвечает он.

– Леня, успех у тебя, конечно, был и тогда, но с тех пор ты сильно поднялся. Стал куда солиднее, совершил ряд открытий, познакомился с новыми радостями, какие дает более свободный доступ к богатствам материальной культуры. Так что настало время для новой масштабной беседы. Но прежде пару слов о текущем моменте. Давай его коротко отразим.

– Так-так. Текущий момент. Я делаю сериал – здоровенный проект под названием «Российская империя», который посвящен трехсотлетию основания империи и Петербурга. В первой серии я дал комментарий в Алмазном фонде у короны Российской империи приблизительно такой: «Российская империя жива, с этим согласны и ее сторонники, и ее противники. Для одних империя – ответ на первый проклятый вопрос: что делать? Для других – ответ на другой вопрос: кто виноват?» Это эпиграф ко всему циклу. Одна из командировок была на Кавказ. Я посетил аул Гуниб, где в 1859 году Шамиль сдался князю Барятинскому. Еще жив камень, сидя на котором князь принимал капитуляцию. Война, которая продолжалась как минимум с 1801-го по 1859-й, самая продолжительная в истории империи, как казалось тогда – заканчивалась. Здесь было решено, что все замочены во всех сортирах, победители получили чины и награды.

– Откуда ты это все знаешь: Екатерина, Александр Третий… У тебя компьютер в голове? Ты перечитываешь учебники? Или заставляешь своих литературных негров все перечитывать?

– Ну… Есть консультанты. Есть редактор. Мы работаем, выбираем факты… Мы обсуждаем все. Вот как объяснить, например, этот ужас – когда на Шипкинский перевал пушки не могли внести даже на руках? Так и доложили генералу Гурко. Он ответил: втащить зубами. И ведь втащили! Теперь там дороги проложены. Мы поехали на перевал зимой, с цепями – так машина наша все равно села. Дальше пошли пешком. И я на перевале объяснил перед камерой, какой крутизны здесь подъем, какой снег, что даже машина не прошла, а тогда нужно было еще и пушки втащить… Эти пушки и сегодня там стоят. Я их показал… Это не курс истории. Хотя это и курс истории тоже.

– Ага, это у тебя как экскурсия и ты экскурсовод?

– Нет. Это не экскурсия, это возможность почувствовать материал. Вот я это взял, я это ощутил. Смысл такой: приехать на место и проверить!

– Но именно таков принцип экскурсий.

– Не согласен.

– Очень хорошо. А потом что ты будешь делать?

– Думаю об этом. Начну что-то еще параллельно.

– Леня! Постой, я вспомнил! Ты уже был когда-то начальником!

– Да, я какое-то время был главным продюсером НТВ. Ну, это все, кроме новостей. Я был начальником, но больше не буду. Оказалось, что это нерасчетливо – давать мне какую-то работу, которая мешает делать собственные проекты. Я журналист, больше ничего делать не умею. Только писать тексты для озвучивания их в кадре и за кадром, то есть в/к и з/к. Я автор «вкадровых» и «закадровых» текстов. И все. Я могу объяснить, как атрибутика второй Отечественной войны была взята из войны первой. Вот выступление Сталина. Там речь о том, что немец пришел…