Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!

Как оценить все эти явления? А очень просто: как развитие русского капитализма. Как развитие капитализма, протекающее совершенно автономно от европейского, и пока что не испытывающего даже отдаленного воздействия своего европейского собрата.

Считается, что европеизацию России начал Петр I, который «Россию вздернул на дыбы». Но и в официальной переписке, и в частных письмах и записках людей XVII столетия, стоит зайти речь о европейских делах, тут же начинают мелькать «комиссариусы», «резиденты», «агенты», «фриштыки» и «плезиры».

Про «резидентов» и «агентов» идет речь в царской грамоте псковскому воеводе в 1642 году. Ордын-Нащокин даже в письме к Алексею Михайловичу в 1660 году упоминает «шведского резидента».

На протяжении всего столетия складывается тот забавный русско-немецко-французский салонный жаргон, который мы привыкли считать явлением, целиком присущим XVIII веку, и над которым привыкли смеяться. Только в XVII веке применение этого жаргона имеет свои пределы: он применяется, когда речь заходит об иностранных или международных делах, а при обсуждении всего русского совершенно не применяется.

Полки иноземного строя? Но и их создал вовсе не Петр.

При Алексее Михайловиче после 1659 года государевым указом велено было «в походах быть без мест». Что означало — законы местничества кончаются там, где начинается боевой поход.

А «полки иноземного строя» с генералами, «маеорами», поручиками и полковниками, со знаменем «русский триколор», железным строем и превосходной артиллерией, с драгунскими рейтарскими полками? Во время рейда первого русского генерала Волконского по Украине его рейтары лихо говорили между собой по-французски: офицеры в полках были французы, знание этого языка сделалось культурной нормой.

Тогда же, при Алексее Михайловиче, в садиках появляются подсолнухи как декоративные растения, и очень скоро щелканьем семечек оглашаются посады, а потом и деревни. Как огородное растение разводят и кукурузу. Полевой культурой она стала только в начале XIX столетия, но уже в середине XVII века никого не удивляют ребятишки, лихо грызущие початки кукурузы, — в том числе и в глухих деревнях, везде, где только позволяет климат.

Непонятнее всего дело обстоит с картошкой… Созданное в 1765 году Вольное экономическое общество связывало появление картофеля в России (ну конечно же!) с деятельностью Петра: будучи в конце XVII века в Голландии, Петр послал в Россию мешок семенного картофеля и тем самым познакомил московитов с новой культурой. А до того, как нетрудно понять, даже о самом существовании картофеля никто и не подозревал. Следующий виток разведения картофеля в Российской империи Вольное экономическое общество относит к 1765 году: тогда Сенат издал соответствующий Указ, и правительство стало ввозить семенной картофель из-за границы и рассылать по всей империи. Рассылали, кстати говоря, безо всякого объяснения, что это за культура и как надо сажать и потреблять картофель. В результате в одних местах его посадили так, что он вообще не взошел, и все усилия правительства, все потраченные валютные деньги ушли в песок. В других местах урожай был такой, что сколько клубней посадили, столько же и выкопали (в числе прочего, никто ведь не знал о необходимости окучивать кусты).

В третьих местах пытались есть не клубни, а ядовитые завязи картофеля, и были даже умершие от отравления. Были и картофельные бунты, и воинские команды лихо палили по бунтовщикам из ружей и пушек, восстанавливая спокойствие.

Вся эта история очень в духе Петра и его наследников. Главные участники всех историй этого рода — это темный и серый народ, который необходимо просвещать, и просвещенное правительство, «единственный европеец», не жалеющее для просвещения народа решительно ничего: ни валютных денег (полученных, впрочем, путем сбора налогов), ни усилий, ни пороховых зарядов.

Даже те, кого заставляют поморщиться применяемые правительством методы, все же склонны соглашаться с «исторической необходимостью» введения в России картофеля. А раз необходимость… Ну что ж… Надо.

Вот только как тут быть с речью патриарха Никона, который в 1666 году обрушился на тех, кто курит табак, лузгает семечки, употребляет в пищу «богопротивный картовь»? Никон боролся с курением табака не потому, что познал вред и опасность этого занятия, и воевал с картошкой не потому, что не проникся еще пониманием, до чего же полезна эта культура. И табак, и подсолнечник, и картошка были для него «выходцами» из западных неправедных стран и подвергались гонениям только по этой причине (интересно, знал ли он, что растения эти американские?).

Как видите, вовсе не был он «застойным», русский XVII век! В нем менялось многое, и порой совершенно революционно.

В «годы застоя XVII века» появляется принесенный из Германии лубок.

Царь-колокол отлит в Москве в 1654 году.

На Москве же появляется до 3 тысяч каменных домов, и расцветает новый пышно-парадный стиль, пряничное «нарышкинское барокко».

Эпоха Алексея Михайловича — это время работы таких ученых людей, как Симеон Полоцкий и его ученик Сильвестр Медведев.

Это эпоха распространения портретной живописи — «парсуны», то есть «персоны». Известны портретисты Симон Ушаков, Иосиф Владимиров.

Читатель! Все сведения о любимом и уважаемом мной Алексее I Михайловиче я взял из своей собственной книги «Правда о допетровской Руси».

И завершил я ее призывом получше вспомнить русский XVII век таким, каков он был: «С каменными домами в Москве, капиталистическими предприятиями по всей Волге, с генералом Григорием Ромодановским и флотом Григория Ивановича Касогова, с совершенно европейской по составу и вооружению армией образца 1680 года. С победами над турецкой армией Матвея Осиповича Кравкова и интеллектуальными речами царя Федора Алексеевича. С книгами Авраамия Палицына и Симеона Полоцкого, с гравюрами и парсунами Симона Ушакова и Иосифа Владимирова, с полемикой Никона и Аввакума. С дворцом в Коломенском, с кадашевским полотном и оружейными заводами в Туле, с «нарышкинским барокко», Хохломой и Гжелью». [150] Буровский A.M. Правда о допетровской Руси.

Почему же русский XVII век ославлен временем дикости и отсталости, временем «кондовой» «допетровской Руси»?

Да потому, что мы упорно считаем: величие и прогресс связаны с эпохами переломов и гражданских войн. Отсюда и культ эпохи Петра I: она достаточно кровава, противоречива и тяжела, чтобы считать ее «великой».

Вот если в государстве «тихо» — значит, там ничего не происходит. Это при том, что самое важное во все времена произрастает в периоды не катаклизмов, а созидательного постепенного труда.