Юрий Карякин - Достоевский и Апокалипсис

Ведь эта тихая сцена по контрасту же сделана «намечно» с кричащей, вопиющей сценой безумия К.И. Потому-то она и тихая, потому-то и «намечная»: все отдано на воображение читателя. И что дает для этого письмо? А там слова: «Молишься ли ты, Родя?»

Последняя встреча с Родей: я вот уж который день статью-то твою читаю, да где уж мне понять, но думаю, вот она, разгадка вещей! А мы к нему пристаем, «докучаем».

Знала бы она — какая разгадка каких вещей в статейке той. Статьей той и ее участь предрешалась.

Не знаю, но кажется мне, что это единственный в мировой литературе роман такой силы и о матереубийце , пусть невольном.

«Не на век, ведь еще не на век?..» Вот музыка этой пьесы. Здесь-то та правда, которой она и боится и от которой бежит в безумие. А еще есть скрытое страдание за Дуню: ведь тоже хотела пожертвовать ею, перейти черту, да остановилась. А какие контрасты! Благонамеренная ложь о Петре Петровиче, а потом вдруг: «Пойдите вон!» Боязнь Сони, ревность к ней. Любовь. Тут и часы (которые Раскольников заложил и все боится, что она спросит о них). Тут и крестик. «Я все приглядывалась, что-то не увидела, ни часов, ни крестика. Не разглядела, наверное».

Юбилеи.

1881-й, 91-й, 1901-й (?), 1911-й, 1921-й (дотошнейше выяснить, что делали в эти дни — Ленин, Луначарский, Троцкий и др., что делали поэты Ахматова, Блок, Волошин…), 1931-й, 1941-й, 1951-й, 61-й, 71-й, 81-й, 91-й (абсолютная невероятность — мой доклад в Колонном зале (11 ноября 1991-го). Я приглашаю Горбачева — через Черняева, они являются, В. Максимов, Ю. Кублановский, Алесь Адамович… И вот в этом зале, бывшем Дворянском собрании, в котором происходили открытые суды над «врагами народа», где — обернулся, — кажется, вон там, в левом окошке сидел Сталин, подслушивая и подглядывая, как всегда, — происходит такое. [173]

Опять возвращаюсь к старой идее: собрать всех гениев за одним столом.

Идея гениальная. Только не спешить, но к ней готовить: собрать всех их вместе, всех усадить за один стол , чтоб все посмотрели то, что с ними со всеми и что с нами со всеми — произошло…

Благодаря вам, несмотря — на вас. Еще как?.. Хорошо, хорошо. Миллиарды миллиардов, из которых, в теории, вы, гении, мы, гении, они, гении, — только и должны были родиться, чтобы наконец все-все понять и открыть наконец — главный путь.

Усадить всех за один стол. Показать им всем, что произошло после них, то ли по их предначертанию, то ли вопреки этим предначертаниям, но, так или иначе, вот — реальный результат…

Ну что, скажете: вы все — от Платона, Христа до сегодняшнего Солженицына — результат ?

Я не знаю главного ответа на этот вопрос. Я знаю только одно: свое, если оно честное и совестливое дело, его-то должно делать до конца. Несмотря ни на что, несмотря ни на кого. Никакой это не героизм — это просто еще не позабытая память о нормальности.

Наше литературное созвездие XIX века.

Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Лесков, Толстой… Невероятная плеяда и всего за какие-то 111 лет (Пушкин родился в 1799-м; Толстой умер в 1910-м). Здесь какая-то тайна. Невероятная? Небывалая?

А Данте, Петрарка, Боккаччо? Данте родился в 1265-м, Боккаччо умер в 1375-м. За 110 лет возведен духовный фундамент итальянской культуры. А Боттичелли, Леонардо, Микеланджело, Тициан? Боттичелли родился в 1445-м, Тициан умер в 1576-м. Всего 131 год.

Между рождением Баха и смертью Бетховена (посередине — Гайдн, Гендель, Моцарт) — всего 142 года. Кант, Гегель, Шеллинг, Шопенгауэр — 136… Какие странные чудесные плодоносные взрывы! Какое гениальное состязание, соревнование гениев… Случайность? Не может быть. Их не было бы друг без друга, но как быть с первыми, с самыми первыми?

Образ: Леонардо — Микеланджело работают рядом, на разных стенах, для одного собора.

Но ведь то же самое и для названных композиторов, философов, писателей.

Да ведь, в сущности, для всех гениев не было ни времени, ни пространства (расстояния). Все они были современниками и сопространственниками, земляками, землянами.

Все они расписывали рядом стены одного храма.

Больше всего боюсь одного: не останется ли от всей России только то литературное наше созвездие, ну еще два-три — музыка, поэзия, философия Серебряного века, да еще Булгаков, Платонов, Солженицын… Больше всего боюсь и почему-то острее всего предчувствую это. Неужели вся история России сведется к этим именам и будет кто-то ездить в нее лишь для поклонения «родным могилам».

Гений — реализованный, воплощенный идеал нации. Гений нации — «путеводная звезда» ее. Точнее всех эту мысль, это чувство выразил Гоголь: Пушкин — это, может быть, русский человек через 200 лет… Пушкин родился в 1799-м, через четыре года будет 200 лет. Где они, Пушкины?..

Не только, выходит, классики марксизма-ленинизма ошибались насчет сроков…

Чернышевский на Достоевском все-таки не споткнулся (полупрезрительно, пренебрежительно принял во внимание), а Достоевский на Чернышевском все-таки споткнулся.

В чем дело? Более глубокий человек. Интереснее относится к менее глубокому. И наоборот.

«Крокодил». Достоевский намертво, начисто отрицал, что имел в виду Чернышевского. Как же я своего брата, каторжного… Говорил это искренне, с напором. [174]

Ужасно, но я не верю. Доказательства. Жена… Мне в брюхе-то критиковать вас легче… Это из самого «Крокодила», а плюс еще оценочки в «Записных книжках» (теперь-то они известны).

Ну, одно из двух: либо, ничего не зная о Чернышевском, попал в десятку, либо все знал и не заметил, что попал. Стало быть, еще третье есть: знал и попал. Пародия вышла гениальной — по форме, по существу; по злобе — кислотно-щелочной. Да ведь, в самом деле, — нечестно.

А какие пародии выдавал на Белинского. И прямо: «Мерзкая букашка», «Слабоумным старичком, приживальщиком, гувернером был бы сейчас у какой-нибудь барыньки прогрессивной». [175]

В Кармазинове — Тургенев? Тоже ведь отрицал. И как хитро придумал: Тургенев — гигант двухметровый, а Кармазинов у него — коротышка… «Я — не я».

«Всю жизнь за черту переходил». «Натура моя подлая и чересчур страстная». «И знаешь, что не прав, а настаиваешь».

И ведь в 1873 году, когда оправдывался (что я — Фаддей Булгарин, что ли?), ведь действительно ни на секунду не сомневаешься вначале, что вполне искренен и даже «кощуном» (от «кощунство») себя считаешь, заподозрив его в нечестности. Но факты, факты!.. А может, и вправду искренен, забыл — вот вам еще одно подтверждение: плохая память — чистая совесть, и наоборот.