Та сторона Альманах - Та сторона (выпуски 1-7)

В.К. Да нет, я уж тыщу раз говорил об этом! Конечно, не считаю.

Ю.Н. А ещё вот: "…и вообще, как он оценивает кинематографичность и сценичность своих произведений?"

В.К. Ну, я же не специалист, как я могу оценивать? Это, наверно, зависит от режиссёра. Конечно, если ему нравится, то пусть снимает. Если бы я сам, на своём уровне, нашей любительской студии отряда «Каравелла», стал снимать, я бы знал, как это снять. Будь у меня аппаратура и возможности, я бы, наверно, снял. И, может быть, не хуже, чем фильмы, которые шли по телевидению.

И.Г. А лучший фильм или постановка, с вашей точки зрения?

В.К. "Всадники на станции Роса".

И.Г. Это телеспектакль.

В.К. Ну, телеспектакль. А кино… кино было только три. По «Болтику» я вообще — отплюнулся и снял своё имя с титров. "Валькины друзья и паруса" тоже снял своё имя, потому что было бездарно. Только вот "Колыбельная для брата"…

И.Г. Она близка, в общем-то, к книге…

В.К. Ну, она близка… Но, понимаете, это близость того, что пытаются как можно сильнее притянуть за уши. Вот, хочу, чтобы вы были ко мне близки, — я тяну, тяну, тяну, где-то и притянул, может быть, близко, но это не та духовная близость, а именно близость притягивания. Там режиссёр просто… он очень хотел самоутвердиться, даже мелодию к песне сам написал, далеко, по-моему, не удачную… Мальчишка хорош, Кирилл. Сын Грамматикова, кстати. Ну, а… Там шторм плохо снят. Финальная сцена слабенькая, когда он должен был мчаться на велосипеде — мальчик испугался ехать на велосипеде… Ну, и ещё какие-то там…

Ю.Н. Ваше отношение к религии — сильно ли оно изменилось?

В.К. А я что — высказывал когда-то отношение к религии?

Ю.Н. Так сформулирован вопрос. Лучше, наверно, спросить просто — ваше отношение к религии?

В.К. …Дело в том, что отношение к религии — вопрос достаточно… личный, интимный и глубокий. И говорить на эту тему мне, честно говоря, не очень хотелось бы… То, что вы по книгам можете видеть, что я далеко не материалист, — верно ведь?

Ю.Н. Да.

В.К. Ну, вот так оно и есть.

Ю.Н. Часто ли вы перечитываете книги, которые вам ещё в детстве нравились, и вообще, хорошие книги?

В.К. Да, часто перечитываю. Я люблю перечитывать Марка Твена… Стивенсона, например, могу перечитывать… Вплоть до того, что даже "Приключения Буратино". Хотя эту книжку сейчас уже и принято ругать и кричать, что Алексей Толстой содрал с «Пиноккио», хотя это самостоятельное произведение…

Ю.Н. "Алые паруса" — конкретно человек спрашивает.

В.К. "Алые паруса"? Перечитываю, недавно вот, мне подарили новое издание Грина, так опять открыл, почитал…

Ю.Н. Почему-то «Плутонию».

В.К. «Плутонию»? Нет, признаться… Я, хотя описал «Плутонию» в повести «Лоцман», но, в общем-то, я не считаю, что это одна из моих любимых детских книг.

Ю.Н. Ещё этот же человек интересуется — он вообще художник — вы где учились рисовать?

В.К. Нигде не учился.

Ю.Н. Просто, чисто так, да?

В.К. Так. Вообще никогда нигде не учился рисовать.

Ю.Н. "Баркентина с именем звезды" — это первый опыт иллюстрирования, или было что-то раньше?

В.К. Все мои опыты иллюстрирования даже нельзя так назвать — "опытами иллюстрирования". Это, как правило, вынужденные шаги, когда надо сделать иллюстрации очень срочно, и нет под рукой художника. Вот в «Урале» вы ведь видели — «Чоки-чок»?

Ю.Н. Всем нравятся, вообще-то…

В.К. Ну, нравятся — не нравятся, но просто была неделя, и надо было сделать 30 картинок. Ну, кто из художников возьмётся? Только я, по своей великой наглости и неумению, когда, знаете, человек, который не представляет реальной опасности, — он поэтому и идёт.

Ю.Н. Как вы относитесь к абстракционизму (Малевич), сюрреализму (Дали)?

В.К. Это разные совершенно вещи. Дали мне интересен, многие вещи мне у него нравятся, и вообще, сюрреализм я считаю целым, так сказать, миром, своеобразным, начиная ещё от Босха и от Брегеля… А что касается абстракционизма, то… какие-то вещи мне кажутся интересными, какие-то нет, но я отношусь к нему без восторга, хотя вполне понимаю, что это направление имеет полное право на существование в живописи. И наверно, есть люди, которые его понимают и любят, и… там есть свои гении и так далее, но это направление в живописи для меня далеко не самое интересное. Хотя отдельные вещи мне нравятся.

Ю.Н. Один человек просил задать вопрос дословно так: "Пройдут года, а книга Юрия Фёдоровича Третьякова "Толстый мальчишка Глеб" останется самой правдивой (смешной, обаятельной, самобытной) историей из жизни мальчишек Центрально-Чернозёмного края, 60-х годов. Ибо, — разве можно написать лучше? К сожалению, Юрия Фёдорочича уже нет среди живущих. Не могли бы вы посодействовать переизданию этой, незаслуженно забытой, книги?"

В.К. Я впервые слышу об этом авторе и об этой книге, поэтому пока я не готов к ответу. Если я её прочитаю, то тогда, наверно… Ну, посодействовать переизданию я едва ли могу, потому что у меня нет никаких связей с издательствами. А замолвить доброе слово, если эта книжка мне понравится, я конечно… Я, честно говоря, с некоторой настороженностью отношусь к таким вот излишне эмоциональным и восторженным оценкам. Здесь заранее чудится какой-то субъективизм излишний. Но весьма вероятно, что книжка хорошая.

Ю.Н. Не было ли у вас когда-нибудь идеи сделать главной героиней девочку?

В.К. Была идея. Я даже пробовал, но не получается. Видимо, всё-таки, у меня недостаточно набранного опыта и… Ну, просто, мне трудно представить. Есть мужчины, авторы, которые или говорят про себя, или чувствуется, что у них есть определённое психологическое женское начало. Они могут поставить себя на место женщины, девочки. А у меня как-то… никогда не получалось. Были такие мысли, но я всё равно ловил себя на том, что это получается мальчик в юбке…

И.Г. Да, но есть такие девочки…

В.К. Ну, есть такие, но какой смысл, это же неинтересно.

Ю.Н. Дальше вопрос, на который, наверно, коротко трудно ответить: как создавалась повесть "Трое с площади Карронад", откуда возникли её герои и так далее…

В.К. Так это как раз ответить не трудно. Я просто в Севастополь был влюбён с детства… И в 78-м году я приехал в Севастополь, зашёл в школу номер 3, английскую, — там она в центре, — которую я и описал со всей точностью, и познакомился — вот фотография висит двух прототипов. Это те самые ребята. Я познакомился с ними ещё в 4-м классе, потом уже и в 5-м, и в 6-м с ними дружил, почти что до выпуска из школы. Не то, чтобы они мне дали сюжет… Потому что сюжет, всё-таки, выстраивается автором как своего рода схема… не то, чтобы умозрительная, но в достаточной степени… искусственное такое построение, искусственное не в плохом смысле слова, а именно уже результат выстраивания событий… Просто ребята эти как-то толкнули меня… Дали мне, что ли, образы главных героев… И сама атмосфера города… И как раз мне рассказали тогда несколько случаев с этими взрывами… очень трагическими…