Михаил Зыгарь - Газпром. Новое русское оружие

– Трастовый договор был сформулирован лично на Рема Иваныча. Это точно. Правда, должен признаться, что я договора ни разу в глаза не видел. А вот Немцов уверял, что держал его в руках. Но я всегда привык делить на сто то, что Боря говорит. В любом случае, в законности того трастового договора я сильно сомневаюсь. Ни на одном заседании совета директоров мы его не утверждали.

Егор Гайдар, если спросить его про трастовый договор, мрачнеет:

– Это, конечно, очень неестественно, – говорит Гайдар, – что премьер-министр Черномырдин был так связан с Газпромом. С трастовым договором Боря Немцов тяжело и долго разбирался, в результате чего совершенно испортил свои отношения с премьером и вообще загубил карьеру.

Немцов рассказывает так. О трастовом договоре и о том, что представитель государства не может голосовать от имени государства на собрании акционеров Газпрома, Немцову сообщил сотрудник аппарата правительства по фамилии Копейкин. Немцов попросил показать ему трастовый договор, но десять дней никто в аппарате не мог принести его первому вице-премьеру. Через десять дней другой сотрудник аппарата правительства по фамилии Тренога принес, наконец, вожделенный документ, и когда Немцов спросил, откуда, Тренога так многозначительно пожал плечами, что Немцов думает, будто документ был выкраден из сейфа премьер-министра Черномырдина.

– Я стал читать договор, – говорит Немцов, – и мне стало плохо. Кроме того, что государство отдавало Вяхиреву Газпром в управление, в договоре был прописал еще опцион, по которому в 1999 году в награду за управление государственными акциями Вяхирев получал право выкупить государственный пакет акций по цене один рубль за акцию. Воруют, конечно, в России, всегда воровали, – продолжает Немцов. – Но чтобы так! Чтобы акции компании, которые стоят сейчас 360 рублей, продавали за рубль? Это грабеж! Причем рубль в трастовом договоре имелся в виду неденоминированный, то есть он был в тысячу раз меньше сегодняшнего рубля! То есть почти 40 процентов акций Газпрома предполагалось продать Вяхиреву по цене в двести пятьдесят тысяч раз меньшей, чем справедливая цена. Понимаете? Предполагалось, что Вяхирев купит Газпром всего за миллион долларов! Газпром, который стоит сейчас около трехсот миллиардов.

Справедливости ради надо сказать, что акция Газпрома в 1997 году не стоила десяти долларов. Внутренний и внешний рынки акций Газпрома были строго разделены. На внутреннем рынке акция Газпрома стоила тогда 60 центов, на внешнем рынке – около 5 долларов.

Немцов позвонил Вяхиреву и предложил ему трастовый договор расторгнуть.

– Не стоит, – вежливо и спокойно (по словам Немцова) отвечал Вяхирев. – Трастовый договор позволяет мне крепко управлять компанией. Проблем с государством у нас никогда не было. А если расторгнуть трастовый договор, неизвестно, как пойдет.

Если рассказ Немцова достоверен, то это был шантаж. Глава Газпрома в вежливой форме объяснял министру топлива и энергетики, что расторгни тот договор, могут начаться проблемы: замерзнут города, остановятся предприятия…

– Рем Иванович, – сказал Немцов. – Мы очень уважаем вас как менеджера, но считаем, что покупать сорок процентов Газпрома за миллион долларов это преступление. Вы понимаете, Рем Иванович?

– Я не согласен с вами, – спокойно отвечал Вяхирев. – С 1994 года компания под моим руководством хорошо работает, а вы тут пришли и решили все с ног на голову поставить. У нас сложившаяся практика взаимоотношений с государством, и эта практика показала, что она дает позитивный результат как для компании, так и для государства. Мы производим газификацию, мы снабжаем Европу газом, мы платим налоги, и вы с вашими штучками насчет грабежа, мародерства и бандитизма – не надо мне…

На следующий день Немцов позвонил премьер-министру Черномырдину и сказал, что хотел бы зайти к нему. С самого начала работы в правительстве у Черномырдина никогда не было секретарш, только секретари. Черномырдин рассказывает, что еще в Газпроме секретарша считала своим долгом вынуждать шефа говорить бог знает с кем только потому, что человек этот был из родного черномырдинского Оренбурга. Помощники-мужчины способны были отсечь неважных посетителей от важных. Но когда вице-премьер Немцов входил в кабинет Черномырдина в Доме правительства на пятом этаже, помощнику в приемной даже и не пришло в голову Немцова отсечь.

– У меня один вопрос, – сказал Немцов, входя в кабинет премьера. – Трастовый договор.

– Давай без скандала, – ответил Черномырдин.

(Если только Немцов достоверно передает его слова: сам Черномырдин никакого подобного разговора вспомнить не может и вообще утверждает, будто история с трастовым договором высосана Немцовым из пальца.)

– Согласен, – Немцов сел. – Давайте без скандала.

– Чего ты хочешь? – спросил Черномырдин.

– Я хочу его расторгнуть, – отвечал Немцов. – Можем сделать это со скандалом, с вызовом в прокуратуру вице-премьера Сосковца, который этот договор от имени государства подписывал, а можем тихо сесть за стол и договор расторгнуть.

Дальше Немцов стал азартно говорить про грабеж России, про мародерство, про криминал. Черномырдин смотрел на своего заместителя спокойно. Помолчал немного и спросил:

– Как это скажется на энергетической безопасности страны?

И Немцов не понял, то ли премьер-министр шантажирует его, как накануне шантажировал глава Газпрома, то ли премьер Черномырдин и сам бессилен перед крупнейшей компанией-монополистом, которую сам создал и над которой теперь потерял контроль, будь он хоть трижды премьер правительства.

Еще через неделю Немцов попал на прием к президенту Ельцину. Эти встречи президента с министрами состоят из двух частей: из официальной, когда под объективами телекамер министр бодро докладывает какую-то ерунду, и неофициальной – когда журналистов выпроваживают вон, и президент с министром начинают говорить на те темы, которые действительно их интересуют и действительно определяют судьбы страны.

Так вот, как только журналистов вывели, Немцов положил перед президентом Ельциным трастовый договор и сказал:

– Борис Николаевич, прочтите, пожалуйста, полторы странички.

Ельцин читал долго. Прочтя документ два раза, спросил:

– Объясни, что такое опцион.

Немцов объяснил, что опцион – это право менеджера выкупить акции компании на особых условиях. Что согласно трастовому договору Вяхирев получает право выкупить 40 процентов Газпрома за миллион долларов…

– Я понял, – перебил Ельцин.

И прямо на трастовом договоре наискосок в левом верхнем углу написал: «Это грабеж России! Скуратову! Принять меры!» И подпись.