Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2006 #3

И правда, чего мы так переполошились? Мало ли каким мусором забита интернетная помойка? Но этот мусор был как-то уж очень вовремя выброшен (точнее, вброшен). Да и юные пользователи Интернета, на которых рассчитаны антипутинские “комиксы”, еще недавно такого увидеть не могли. Критика, в том числе и злобная, встречалась и раньше. Но это не критика, а глумление. Глумление обнаглевшей от безнаказанности шпаны. И чувство безнаказанности в данном случае не следствие собственного могущества. Мелкая шпана обычно труслива, поэтому проявляет наглость, если уверена в покровительстве более крупных бандитов.

Очень легко себе представить шум, который поднимут ревнители свободы слова в ответ на попытки пресечь такое интернетное хулиганство. А наши неутомимые правозащитники, защищая “право человека на самовыражение”, будут грозить судом. То ли в Гааге, то ли в Страсбурге — в общем, где-то на своей духовной родине.

Но мы сейчас не о них, хотя без их участия “оранжевый” спектакль не сыграть. Во всяком случае, успеха не жди.

Мы о глумлении, которое выдается за юмор. А чтобы не было претензий к низкому качеству этого “юмора”, он, в свою очередь, именуется “стебом”. Юмор — особый дар, чувство юмора присуще далеко не всем. А стеб доступен каждому, никаких талантов не требует. Лепи, что хочешь, не напрягаясь, от балды. Сейчас уже мало кто знает, что глагол “стебать” в просторечии означал “быстро, кое-как, на живую нитку стегать одеяло”. И хотя первоначальное значение забыто, этот смысловой след в жаргонном словечке проглядывает. Мели что попало и как попало, все сойдет! А нынче и без того малосимпатичное понятие “обогатилось” дополнительными признаками. Теперь в рецепт настоящего, полноценного стеба входят два основных компонента: нелепость и гадость. Чем гадостнее и чем нелепее, тем лучше. Если бы, скажем, подобные интернетные картинки с подписями “из жизни алкоголиков” появились в свое время под фотографиями Ельцина, это было бы дурно, но не так ошарашивающе нелепо, потому что повод для подобных карикатур был. А тут совсем на пустом месте…

В последние десятилетия такой грубый стеб упорно выгрызал себе нишу в современном искусстве. А теперь полез и в политику.

По шпаргалке из Гарварда

Наше общество пока не понимает, насколько это сильное оружие — грубый стеб. А между тем именно с его помощью выигрываются “цветные” революции. На Западе уже созданы инструкции по применению этой политтехнологии. “Оранжевых” ребят учили одолевать противника при помощи смеха”, — пишет политолог К.Черемных в статье “Мессир и его команда” (“Русский предприниматель”, февраль 2005 г.). И называет автора специального учебника “Как свергнуть диктатора”.

“Там есть модель, — рассказывает К. Черемных, — и перечень методов борьбы. Таких методов, перед которыми пасует диктатор любого цвета кожи. НО ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЕ — ОСОБЕННО (выделено нами. — И. М., Т. Ш.). Потому что они знают про революцию и спецоперацию, а что такое ненасильственная технология, они не знают. Диктатор выглядывает из окна и видит не стройные ряды манифестантов со знаменами, а развеселую, яркую толпу с огромным плакатом, на котором написано обидное слово. Он не знает, что делать. Выпускает полицию, а она отказывается стрелять, потому что в первых рядах толпы — дети… Всего методов ненасилия аж 198. Что стоит их вызубрить? Они же веселые. Например, шуточные похороны диктатора. С оркестром и так далее. Под гогот прохожих, которых ведь за гогот не заарестуют. На плакате может быть намалевано откровенное вранье… Большевистская формула “цель оправдывает средства” давно уже положена в основу принципиально иного международного движения. У движения есть отец-основатель. Это автор учебника по свержению глав государств. Ему 75 лет. Зовут его Шарп… Он работал в Оксфорде, в Норвежском Институте мира, а теперь возглавляет в Гарварде собственный институт имени Эйнштейна. Его принципы относительны. Он инструктировал палестинцев и перуанцев, вьетнамцев и литовцев. Он готов работать и с неонацистами, если они примут на вооружение его метод. Свое учение он освящает именем Махатмы Ганди. Лидер индийского Сопротивления был бы поражен, что его подвиг (Ганди проповедовал ненасильственные способы освобождения от английских колонизаторов. — И. М., Т. Ш.) взят на вооружение как раз неоколониалистами Британии”.

Читаешь эти строки и понимаешь, что старик Шарп и его коллеги не побрезговали проинструктировать и наших шахтеров. Помните их “сидение у стен Белого дома” летом 1998 года? Они ведь тоже соорудили бутафорскую могилу Ельцина, действующего в то время президента, украсили ее пустыми бутылками и вбили осиновый кол. А народ, приходивший их поддержать, одобрительно смеялся, принимая это за грубоватый народный юмор. И даже помыслить не мог, что “юмористы” получают инструкции от теоретиков, весьма далеких от народа. Особенно от русского.

И запредельно непристойная речевка, начинавшаяся словами “Банду Ельцина под суд”, которую дружно скандировали забастовщики, идя развеселым маршем от Белого дома до Кремля, — это двустишие в уголовном стиле тоже казалось образцом шахтерского фольклора. Конечно, похабщина в сочетании с громогласностью и близостью кремлевских стен (как-никак “сердце Москвы!”) шокировала. Дамы-журналистки и тетки-патриотки сконфуженно улыбались. Даже не отличавшиеся изысканностью манер лимоновцы не подкрепляли шахтерский хор юношеским фальцетом. Но все знали: такие крайние формы протеста — это результат многомесячного голода, бесправия, унижений, страданий. Да и сейчас… Все лето в палатках, на сырой земле, под окнами у бессовестной, зажравшейся власти… Они ведь за всех нас, за народ страдают! И что? Неужели такие герои не имеют права на соленую шутку? Там у них в забое, наверное, так принято. Типично забойный юмор…

Правда, некоторые злые языки тогда намекали, что, дескать, не от себя стоят ребята на Горбатом мосту. Дескать, за ними Березовский с Гусинским да примкнувший к ним Явлинский. Но душа, уставшая от безответного позора, отказывалась в это верить. Народ истосковался по героям-освободителям, и в палаточном лагере шахтеров с утра до ночи толклись гости. Кто с продуктами, кто с деньгами, кто с газетами и листовками, кто с одеялами и пальто, кто с гитарой или гармошкой. Некоторые приходили в специально назначенный час, когда шахтеры исполняли коронный номер: ритмически стучали касками по асфальту. Для нас это тоже были какие-то новые формы протеста, и романтически настроенные зрители представляли себе, что, наверное, так бастуют шахтеры туманного Альбиона — эталон борьбы мирового пролетариата за свои права.