Юрий Мухин - Афера Covid-19

…В конце 1890-х годов известный лондонский журнал «Ланцет» сообщил о случае, относящемся к нашей теме. Молодая женщина, желая покончить с собой, проглотила порошок от насекомых. Она легла в постель, где ее несколько часов спустя нашли мертвой. При вскрытии тела найденный в желудке и не успевший еще всосаться порошок был подвергнут химическому анализу. Исследование установило, что выпитый порошок абсолютно безвреден для человеческого организма. Смерть крепкой и физически здоровей женщины была вызвана лишь уверенностью в том., что она приняла смертельный яд.

И все же приведенные примеры, к счастью, встречаются не так уж часто. Но неожиданно в XX веке они предстали перед учеными в совершенно ином ракурсе.

Нами рассказывалось о трагическом рейсе судна «Титаник». Первые суда подошли к месту катастрофы через три часа после того, как пароход исчез под водой. Поразило то, что в спасательных шлюпках уже было много умерших и сошедших с ума.

Статистика свидетельствует, что на всем земном шаре терпят бедствие на воде ежегодно 200000 человек. Примерно 1/4 часть идет ко дну одновременно с кораблем, а остальные высаживаются на спасательные средства.

Из физиологии известно, что человек может обходиться без воды в течение 10 суток, без пищи — до 30 дней. Однако 90 % жертв кораблекрушений, находящихся на шлюпках и плотах, гибнут в первые три дня.

Долгое время причина гибели людей на море в столь короткий промежуток времени оставалась не вполне ясной.

А. Бомбар считает, что, когда корабль тонет, человеку кажется, что вместе с кораблем идет ко дну весь мир, уходят все его мужество, разум. И даже если он найдет в этот миг спасательную шлюпку, он еще не спасен. Окутанный ночной тьмой, влекомый течениями и ветром, трепещущий перед бездной, боящийся и шума и тишины, он за какие-нибудь три дня окончательно превращается в мертвеца. Потеряв веру в спасение, человек гибнет.

Об этом красноречиво говорит жестокий эксперимент, поставленный войной. В Баренцевом море 2–5 июня 1942 года немецкой авиацией и подводными лодками был разгромлен большой конвой наших союзников по войне. Экипаж торпедированного английского судна «Халтлбюри» высадился на два спасательных плота и полузатонувшую шлюпку. Все они были разбросаны ветром в разные стороны. К первому плоту, на котором находился второй помощник Гарольд Спенс, подошла всплывшая немецкая подводная лодка, для того чтобы узнать название потопленного судна и какой груз в нем находился. Получив информацию, немцы указали потерпевшим бедствие направление к ближайшему берегу, сообщили, что до берега всего три мили. Морякам же, находящимся на втором плоту и в шлюпке, немецкие подводники ничего не сообщили. И они довольно быстро стали умирать. Вот что записал в своем дневнике третий помощник Форт, находящийся в шлюпке: «Ребята умирали один за другим… Все они умерли в течение первых двух часов… Все умирали одинаково: сначала становились сонными, постепенно теряли сознание, затем стекленели глаза, и наступал конец. Смерть, слава богу, наступала без мучений… Джеффри Диксон (он умер одним из первых) примерно после часа пребывания в шлюпке начал сходить с ума: он все время бессвязно бормотал, что никакой надежды на спасение нет и что все должны умереть… Сиббим был следующим. Внешне он вёл себя спокойно, большее время молчал, он просто потерял всякую надежду на спасение. Он сидел в самом носу и меньше других находился в воде, но все равно умер. Сначала стал сонным, а через несколько минут я заметил, что он уже мертв».

Когда через 20 часов шлюпку прибило к берегу, из 20 моряков в живых осталось 5. На втором плотике из 14–4. На первом же плотике, экипажу которого было известно расстояние до берега и курс, не умер никто.

Как аналогию приведенной ситуации можно расценить эксперимент американского исследователя Ц.П. Рихтера. В первой серии опытов он неприрученных крыс бросал в емкость с водой (цилиндр), стенки которой были гладкими. «Поняв», что выбраться из цилиндра не удастся, крысы через несколько минут начинали гибнуть. Электрокардиограммы показывали, что в этой стрессовой ситуации сердечная деятельность не усиливалась, а, наоборот, падала и, наконец, совсем прекращалась. С психологических позиций смерть наступала «от безнадежности».

Теперь подведем небольшой итог. Из всего сказанного нетрудно заключить: чтобы наступила смерть от прямого или косвенного внушения колдуна, необходим ряд условий. Первое — человек должен фанатично верить, что от магических действий он может умереть. Второе — он должен находиться в эмоциональном состоянии страха, аффекта, когда психическая деятельность дезорганизуется. Человек перестает трезво мыслить, у него теряется воля и чрезмерно возрастает внушаемость.

…Но сразу же возникает вопрос: какой психофизиологический механизм лежит в психогенной смерти физически здоровых людей?

На него, к сожалению, пока конкретно ответить не удается. Можно только в общих чертах гипотетически обрисовать этот механизм. В предшествующем разделе мы говорили, что мозг на подсознательном уровне создает и реализует модели болезни и выздоровления. Видимо, возможно создание мозгом модели смерти и ее реализация.

Таковы некоторые черты психогенного облика медиумов и методы их воздействия на психику людей».

Таким образом, чтобы умереть от внушаемого прессой и правительствами страха, человеку необходимо « фанатично верить, что …он может умереть , в данном случае — от коронавируса. И правительство с прессой и примкнувшими к ним мудаками всячески убеждают его в этом — в том, что он умрёт от коронавируса! И если слабый духом поверит, то тогда любой чих старика со слабой психикой или больного сахарным диабетом со слабой психикой, будет выглядеть для них неизлечимым заражением коронавирусом и неминуемой смертью. Соответственно, эта вера и окончится для них смертью даже без заражения коронавирусом. Это и объясняет, почему в мае 2020 года по сравнению с маем 2019 года в России умерло на 18,4 тысячи человек больше, но из них было всего « 5644 человека, у которых было подтверждено наличие коронавируса SARS-CoV-2».

Да и как объяснить иначе, что в Москве на 15 июля было 33,6 погибших «с коронавирусом» на 100 тысяч населения, в России — 8,0, а в Белоруссии, в которой Лукшенко внушает народу уверенность, что ничего страшного в этой эпидемии нет, — 5,0?

А как расценить вот такой факт? В очень своеобразной Туркмении гражданам запретили даже говорить о коронавирусе и пандемии, а журналистам запретили даже использовать слово «коронавирус»! Как хотите это расцените с точки зрения демократии, но это теперь уже медицинский факт. И в результате: