Владимир Мацкевич - Отвечая за себя

Михаил Бахтин жил в Витебске, где тогда не было университета, и он ему не был нужен. Нужен ли был Бахтину Витебск?

Бахтин жил в особом пространстве и времени. Он сам придумал имя для этого — хронотоп, этакий художественно-гуманитарный аналог пространственно-временного континуума в физике. В хронотопе Бахтина соседствовали французские средневековые карнавалы и древнеримские сатурналии. И беседовал он с Апулеем, Франсуа Рабле и Достоевским.

Хронотоп — вот где обитает философ, здесь его следует искать. Хронотоп — это особое пространство, в котором время течёт особым образом. И если Афины, Рим, Париж и Франкфурт присутствуют в философском хронотопе, то уместен ли там Минск?

А почему бы и нет?!

Жили же в Минске Георгий Александров, Вячеслав Стёпин, здесь был написан и издан первый в мире учебник диамата. Неважно, какая это философия — диамат, речь сейчас о другом.

Может ли Минск быть местом обитания философа?

Или так — уМЕСТен ли философ в Минске?

Вот что значит Минск для Вячеслава Стёпина? Повлияло ли это место хоть как-то на его философию и методологию науки?

Может быть, Минск — это всего лишь случайное место жительства Стёпина. Я не стану настаивать на этой версии. Никогда со Стёпиным не разговаривал, не спрашивал. А вот Москва его ждала, приняла, там он был уМЕСТнее.

В Минске же даже следов пребывания Стёпина не найти. Как в Витебске следов Михаила Бахтина, а в Гомеле — Льва Выготского.

Гораздо больший след оставил в Минске Николай Круковский. Когда-то мне пришлось спорить с ним, тогда он заявил, что его корни как философа «у беларускай вёсцы».

Но в деревне философу не место. Бывало, что состоявшиеся философы уезжали в деревню: Фейербах, Шопенгауэр, Хайдеггер. Но философами они становились в городах. И оттуда могли уехать в деревню. Противоположный путь невозможен. Нельзя стать философом в деревне и потом переехать в город.

Зачем Круковскому был нужен Минск? Я не знаю. Он свернул наш спор, и мы к этому больше не возвращались.

Минск — место Кима Хадеева. Но был ли Ким философом? Я не берусь об этом судить. Сомневаюсь. Но сомнение — обычное состояние философа.

Отдельного разговора заслуживает вопрос о том, как соотносятся Минск и Беларусь.

Для Николая Круковского и Валентина Акудовича эти два места слиты и неразделимы.

А для Стёпина? Если я подозреваю, что Минск был для Стёпина случайным промежуточным адресом, то замечал ли он Беларусь, и вовсе непонятно.

Для многих Минск — это провинциальный город русского мира.

И для тех, кто считает себя философами, тоже. Во всяком случае, так я понял Анатолия Михайлова, когда много общался с ним в 1990-е годы. Возможно, к 2003 году его восприятие и отношение изменилось. Но меня к тому времени уже не пускали на порог ЕГУ, а потом и сам ЕГУ со всеми его философами изгнали из Минска.

Так может ли быть Минск местом для философа? Местом философствования?

Что бы там ни говорили наши авторитеты, философия в Минске есть. Это я как философ могу утверждать. И беларусские философы по-разному отвечают на эти вопросы. Ну и пусть отвечают сами, а я буду отвечать только за себя.

Я становился философом в Москве, в Московском методологическом кружке. Москва была моим местом с момента знакомства с Георгием Щедровицким в 1978 году, хотя жил я тогда в Ленинграде.

Потом я жил в Вильнюсе и Риге. Но философом и методологом я был в Москве.

Там мне было место, там были работа, друзья, коллеги, собеседники. В конце концов я туда переехал и мог бы оставаться. Для этого там были все условия. Мне никому ничего не нужно было доказывать.

Но я выбрал Минск.

Минск — моё место, место моего философствования. Раньше я никогда не жил в Минске, но Минск — это Беларусь. А Беларусь — это объект моей любви, моя судьба, предмет моих размышлений. Что я и зафиксировал в своей философско-методологической программе «Думать Беларусь».

Здесь, в Минске, я потерял всё, что мог иметь в Москве. Не только и не столько в материальном смысле, хотя и это немаловажно. Важнее философская школа — Московский методологический кружок. Это место высокой плотности, напряжённости и интенсивности мышления, каковые редко встречается в истории философии, и существует ли нечто подобное где-то в современном мире, я не уверен.

Но я приобрёл нечто большее. Мистики, вслед за Кастанедой, назвали бы это приобретение местом силы.

Минск — моё место силы.

Это не место жительства. Это доступ ко всему, что меня интересует, волнует, занимает всё моё сознание.

Я не просто живу и работаю в Минске.

Я ДОЛЖЕН быть здесь.

Но всё равно это всего лишь место в пространстве.

Место, ГДЕ должен быть философ, определяется не географическим пространством. Важнее место в деятельности.

Есть ли место философу в политике?

А в культуре? В бизнесе?

Мне постоянно приходится сталкиваться с попытками указать мне моё место.

Мне говорят:

— Не лезь в политику! Тебе там не место, занимайся своими делами!

— Тебе не место в бизнесе, там не нужна философия.

Даже уважаемый Валентин Акудович заявил вслух: «Люблю Мацкевича-философа и не люблю Мацкевича-политика!»

Я уже не раз говорил, что я не политик: я занимаюсь политикой как философ. Но это пропускается мимо ушей. Распространено мнение, что политика — недостойное занятие для философа.

Но был бы я философом, если бы ориентировался на чужие мнения?

Философ слушается только своей философии.

А моя философия призывает меня в политику.

Да, моё место, как философа, — Минск, Беларусь, политика.

Культурная политика.

А программа Культурной политики (это вид, ракурс, форма представления моей философии) содержит в себе триаду: Университет — Партия — Газета.

В расширенном смысле это Образование — Политика — Медиасфера.

Но сейчас я не стану это раскрывать и расшифровывать, здесь это неуМЕСТно.

Мне нужно уточнить, ГДЕ должен находиться философ в Беларуси, в Минске, в политике!..

Во всех процессах, которые меня касаются.

ГДЕ?

Конечно же, философ должен быть «здесь и сейчас», но где:

— впереди?

— сбоку, с краю?

— сверху?

— вовне?

— во глубине?

— в эмпиреях, вещать с облаков?

— в Москве, в Париже, во Франкфурте?

Когда фэншуй ещё не был моден в наших краях, вместо китайских премудростей и церемоний беларусы использовали собак и кошек. Собаки и кошки ищут себе удобные места. Там, где любит лежать собака, — место с позитивной энергетикой, кошки же выбирают места с энергетикой негативной.

Не так-то просто найти своё место в жизни, в деятельности, в обществе.

Дети иногда начинают суетиться от скуки, и бабушка мне в таких случаях говорила: «Что ты места себе не находишь!» Найти и определить своё, и только своё, место — одна из важнейших задач любого человека.