Денис Терентьев - Банька по-белому. Взрослые вопросы о лихих 1990

Но феминизм — то в России прижился? Нет. По данным опроса ФОМ 2012 г., 38 % респондентов не знаком термин «феминизм», еще 7 % затруднились с ответом. А среди 54 %, кто хоть что — то о нем слышал, положительно относятся только 8 %. Против 12 % отрицательных отзывов и 29 % безразличных.

Не является ли эта динамика укоренившейся традиционной чертой? Возможно, на прохладное отношение к феминизму наложило отпечаток, что ранний СССР в острой форме переболел парадами «долойстыдистов» и разрушением семьи «как пережитка». Во главе женского движения оказалась Александра Коллонтай, которая еще до революции сформулировала принципы «новой женщины»: отказ от ревности к мужчине, отказ от роли домохозяйки, сексуальная свобода.

Однако уже в 1930 г. в постановлении ЦИК говорилось, что в связи «с увеличением числа убийств на почве раскрепощения женщин» необходимо считать такие преступления контрреволюционными. И хотя насаждение гендерного равноправия революционным путем провалилось, эволюция дала свои плоды. В брежневские времена женщина была неплохо защищена социально: бесплатные ясли, детские сады и санатории, оплачиваемый декретный отпуск, ускоренное получение жилья для многодетных семей. Про феминизм слышали единицы, хотя в диссидентском самиздате выходили альманах «Женщина и Россия» и журнал «Мария».

Историк Сергей Ачильдиев говорит, что идея преодолеть подчинение мужчине по сей день вызывает у российской женщины скорее недоумение. Она и так вольна выбирать сферу деятельности и страну проживания, организовать свой быт и личную жизнь далеко за границами домостроя: водить машину, драться на ринге, сделать аборт, стать депутатом, заработать кучу денег и не выходить замуж, если не хочется: «Почему мужчина — босс должен вызывать у нее неприятие? Она к 30 годам уже насмотрелась начальниц, с которыми никаких врагов не надо. Босс с ней заигрывает, дарит подарки и неровно сопит? Помилуйте, ее больше волнует, когда окружающие мужчины холодны и неприступны. Ведь решать все равно ей». По данным политолога Ирины Алкснис, Россия является мировым лидером по доле женщин — менеджеров: в 2016 г. они занимали 45 % высших управленческих позиций, что на 5 % больше, чем годом ранее.

Что случилось? 7 апреля 1995 г. столичный СОБР штурмом взял квартиру на Петровке, 19, где криминальный авторитет 35–летний Сергей Мамсуров (Мансур) взял в заложницы двух женщин. Все трое погибли. Про Мансура написаны десятки статей и две книги. Деловой мир пытался понять, как образованный стильный предприниматель, любивший порассуждать о том, что бандиты заместили государство при формировании необходимых для бизнеса институтов, докатился до полного беспредела в духе фильмов входящего в моду Квентина Тарантино.

Кто герой? Сергей Мамсуров, осетин по национальности, родился в благополучной и относительно зажиточной семье. Его дед после войны работал в военной разведке, отец стал заслуженным морским офицером, мать преподавала испанскую словесность в Ленинградском государственном университете. Сережа с отличием окончил школу и поступил на экономический факультет ЛГУ, получил мастера спорта по дзюдо. В начале 1990–х он уже в Москве: коммерческий директор известной фирмы «Осмос», элегантный завсегдатай модных клубов и, по слухам, «крыша» крупного вещевого рынка.

Мансур был одним из чемпионов криминального мира по интервью, данным ведущим СМИ. Своего статуса он особо не скрывал и цитировал плохонькие стишки, которые тем не менее закрепили за ним славу бандита — трубадура: «Вот вам предмет карикатур! Опять в тюрьме сидит Мансур. У оперов есть мнение: «Предъявим обвинение!» Вместе с тем он понятно обобщал и формулировал реалии делового климата: «В начале своего роста теневики с удовольствием пользуются «крышей» «блатных», но как только их капитал перерастает через определенную черту, услуги преступного мира им уже не нужны: они, отмывая денежки, начинают платить силовым структурам (либо взятки, либо официальное совместительство) и стараются их руками убрать бывших подельников». Или вот так: «Милиция добилась того, чего хотела: пересажав за решетку реальных авторитетов преступного мира, она получила в городе кучу неконтролируемых воистину бандитских формирований. Если «блатные» всегда стремились на разборках решить вопрос миром, то нынешние оголтелые «махновские рожи» предпочитают пользоваться стволами, а не мозгами».

Бандиты действительно превратились в институт развития? В 1990–е гг. об организованной преступности подробно рассказывали самые респектабельные СМИ: в каждом номере «Коммерсанта», выходила полоса «Преступность» — точно так же как полоса «Культура» или «Спорт». Помимо читательского любопытства удовлетворялась потребность бизнеса знать «расклад». Разрешив в стране частное предпринимательство, государство не подготовило никакой базы для разрешения неизбежно возникающих конфликтов. Равнодушная и насквозь коррумпированная милиция, рутина в судах, отсутствие адекватных законов, разгул криминала — первые бизнесмены оказались в положении штрафников, выпущенных на минное поле.

Когда договоренности заключаются в устной форме, а деньги даются под честное слово, нужны гарантии на том же уровне. Де — факто роль регулировщиков деловых отношений в переходный период взяли на себя бандиты. И в целом они успешно с ней справились. Другое дело, что этому институту не хватало стабильности и предсказуемости. А история Сергея Мамсурова вызвала, вероятно, самую шумную полемику о том, что с бандитами дела иметь нельзя, кем бы они ни прикидывались.

Как так получилось с Мансуром? Разве бывшие спортсмены, сколотив капитал на рэкете, не стремились стать респектабельными людьми? Его подельники на суде уверяли, что всему виной наркотики: поэт подсел на кокаин, а потом на более сильный крэк. Под кайфом любил пострелять в стену квартиры из пистолета. В приступе ярости он стал скор на расправу: пытал, убивал и расчленял людей в квартире своей подруги. Он сжег в камине останки архитектора Алексея Галанина, который затянул сроки ремонта. Считается, что Мансур убил и своего покровителя, крупного авторитета Леонида Завадского: выстрелил ему в голову в конце разговора, а ошарашенному охраннику бросил: «Так надо». Во время штурма СОБРа он прикрывался любовницей как живым щитом. «Можно ли вести с такими людьми дела?» — наверняка спрашивали себя предприниматели, прочитавшие разбор полетов в «Коммерсанте». Лет через пять бандитские «крыши» в крупных городах начали массово вытесняться чиновничьими.