Денис Терентьев - Банька по-белому. Взрослые вопросы о лихих 1990

Кто герой? 37–летний Евгений Ройзман — поэт, предприниматель, коллекционер старообрядческих икон и будущий мэр Екатеринбурга. По малолетке отсидел два года за мошенничество. Ради работы в фонде «Город без наркотиков» Ройзман отказался от участия в бизнесе — торговле ювелирными изделиями. Переворот в сознании произошел после того, как товарищ показал ему, как выглядит наркоторговля в цыганском поселке: «Напротив Тельмана, 12, стоит милицейский уазик. На капоте порезанный ананас и открытая бутылка шампанского. Пэпээсники рядом. Один выворачивает карманы у какого — то нарка, двое других повели какую — то наркоманку в гаражи. На веранде накрытый стол. За столом Коля Резаный, Махмуд и офицеры — менты. Повар — таджик жарит им шашлыки. На улице сидит толстая цыганка. Торгует прямо с лотка. Возле нее постоянно несколько наркоманов. Покупают — и отходят. Рядом расстелен большой ковер. На ковре — хрустальные вазы, норковые формовки, какие — то магнитофоны. Скупка краденого. У колонки «отъезжает» какая — то девка. У нее передоз. Всем пофиг. Постоянное движение, и сотни, сотни, сотни наркоманов. У меня просто побелело в голове. Представляете, это — мой город. И если это возможно в моем городе, то кто тогда я такой?»

Когда в России встала столь остро проблема наркомании? За пару лет в середине 1990–х. Ройзман в своей книге подчеркивает, что никто ничего не успел понять. У благополучных предпринимателей стали умирать дети 16–17 лет. У директора крупного завода в 1999 г. из четверых детей наркоманами были трое! Уже потом восстанавливали картину: в школьные и дворовые компании пошли цыганята с наркотиками: сначала с травкой, потом с героином. Сначала бесплатно, потом за деньги. Ройзман пишет: «У меня в подъезде на Уралмаше, где я живу, происходило что — то страшное. На третьем этаже мой сосед Игорь торговал героином. По лестницам невозможно было пройти: сидели и лежали какие — то невменяемые ублюдки. Все пространство между оконными рамами было завалено шприцами с кровью. Они покупали у Игоря на третьем, а кололись на втором и на четвертом. Машину нельзя было оставить даже на 5 минут — разбивали стекла, вытаскивали колонки, аппаратуру. Я не понимал, как с этим бороться. Тогда я даже не представлял, что это такое».

Зато представлял Андрей Кабанов (Дюша), еще один учредитель фонда: «Я кололся 11 лет, и про наркотики я знаю все. Ни хрена себе болезнь нашли… Воровать, грабить, убивать, друзей предавать, родителей в гроб загонять, а самому кайфовать? Да где ж это видана такая болезнь?!» Пять реабилитационных центров фонда начались с одного наркомана, которого директор «Города без наркотиков» Игорь Варов прицепил наручниками в подъезде своего дома по его же просьбе. Через два дня в подвале было уже семь человек. Спустя пять лет Ройзман констатировал, что из тех семи, не колется ни один.

Насколько законно насильно удерживать в изоляции больных людей? Фонд всю свою историю имел из — за этого проблемы. Для реабилитации наркомана, поняли в «Городе без наркотиков», необходимы длительное пребывание (рекомендованный срок — 1 год) наркомана в изоляции от среды, развитие элементарных навыков самообеспечения, физический труд, спорт, психологическая поддержка прошедших реабилитацию людей. На начальной стадии голод должен сделать обычную еду более важной потребностью, чем героин. Медикаменты для замещения наркотиков в фонде не применяли. Реабилитация ни в коем случае не гарантирует, что через год — два наркоман не начнет колоться. Но в целом эффективность программ фонда высокая.

Как частники могли помогать силовикам бороться против наркотиков? Например, собирали и систематизировали информацию. Только в течение октября 1999 г. на их пейджер пришло 2608 сообщений о наркоторговле. Кроме того, они работали с прокуратурой, МВД и ФСБ через неравнодушных руководителей и оперативников, нивелируя инерцию системы. Проще говоря, обычные милиционеры наркопреступления раскрывать не рвались, «на местах» необходимо давление начальства. Ройзман вспоминает: «Офицеры всех служб, не стесняясь, ездили за деньгами к Маме Розе, к Таньке Морозовской. Пэпээсники в открытую получали ежедневно с каждой точки по 300 рублей. Пешие менты, которых наркоманы презрительно называли «чупа — чупсами», собирали с точки по соточке. И, не стесняясь, дербанили наркоманов: забирали у них героин и уже как свой отдавали цыганам на продажу». Журналист Андрей Санников выдал в эфир видеозапись, на которой цыгане выносят милиционерам наличность.

Разве Ройзман со товарищи не опасались физической расправы? Они не однократно получали предупреждения от силовиков, что цыгане собрали денег для их устранения: «Всех крупнейших наркоторговцев мы называли по именам. Мы никогда не прятали свои лица. Ходили по нашему городу пешком и без охраны. У меня на всех футболках и на курточке на спине было написано «Город без наркотиков. Ройзман». А у Дюши было написано «Кабанов». И ни разу, повторяю, ни разу мы не встречали сопротивления наркоторговцев. Возможно, произвела впечатление первая акция фонда — «мирное стояние» в цыганском поселке 500 с лишним мужчин грозного вида, большинство из которых были из уралмашевской братвы.

Фонд был связан с бандитами? Ройзман говорит, что вырос в районе Уралмаш, многих авторитетов он знает с детства и они сами предложили помощь. Когда Дюша Кабанов публично объявил войну наркоторговцам в прямом эфире телеканала, Ройзману позвонил лидер общественно — политического союза «Уралмаш» Александр Хабаров: «Женя, что они делают?! Они сошли с ума. Их убьют! Скажи Дюше — я с вами. Пусть называет меня. Пусть называет всех нас. Нас побоятся». Хабаров сам дозвонился в студию, а Кабанов назвал среди своих сторонников священников православной церкви, известных спортсменов.

Но вскоре Ройзман стал понимать, что помогали фонду многие, но тех, кто «выскочил из окопа и побежал в атаку», можно пересчитать по пальцам: «Были и те, кто хотел заработать денег, кто — то смотрел, как движение можно использовать в политических целях. Несколько известных медиков мечтали с нашей помощью залезть на бюджетные деньги. В какой — то момент все поняли, что это — война. Стало по — настоящему страшно. Люди стали отходить». Ройзман, Романов и Варов скидывались по 2 тыс. долларов в месяц, а в XXI веке фонд стал требовать куда больше денег.

Какова репутация «Города без наркотиков» на Урале спустя 20 лет? Такова, что в сентябре 2013 г. Ройзмана избрали мэром Екатеринбурга, несмотря на давнюю судимость и критическое отношение к политике федеральных властей. Уже будучи мэром, он выступил против присоединения Крыма к России и в поддержку осужденных по «Болотному делу». С «Города без наркотиков» началась серия общественных проектов, показавших способность жителей Урала самоорганизоваться и навести порядок рядом с собственным домом. Здесь возникло движение «Дорожных комиссаров»: граждане начали отслеживать соблюдение технологий при дорожном строительстве. Они же собрались и запретили отдавать любимый парк в Екатеринбурге под очередную церковь, которую согласовали официальные инстанции. А когда в поселке Белоярский запил мэр, то к нему в кабинет пришли мужики — и выгнали.