Игорь Симбирцев - Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Это Уложение царя Алексея Михайловича на долгие годы затем определило в романовском царстве перечень тех государственных преступлений, выявлением и расследованием которых занимался тайный сыск. Потомки Алексея затем только вносили в этот список дополнения в виде правок в Уложение 1649 года, но вся работа тайного сыска продолжала крутиться вокруг дел об измене государю, планов покушения на его личность или честное имя, хищения царского имущества или попыток заговора и бунта. Уложение ценно и тем, что кроме четкого понятия «государственный (государев) преступник» впервые ввело на века в российское право понятия конфискации имущества за государственное преступление (в формулировке «Отписать на государя»), ответственность за недонесение о государственном преступлении («Про ту измену ведал, но не донес»), а также впервые четко приравняло к государственной измене факт бегства россиянина за пределы отечества за границу, причем независимо от мотивов этого бегства.

При этом на Тайный приказ помимо функций следствия и примитивного политического розыска возлагалось множество иных функций, совсем нехарактерных для спецслужбы, что еще раз доказывает экспериментальный характер этого проекта в разрезе истории спецслужб. На дьяков, поддьяков и писцов Тайного приказа помимо розыска инакомыслящих и борьбы с раскольниками возлагались и обязанности сообщений с иностранными послами в России, и поставки продуктов к царскому двору, и организация царской охоты, и оснащение российского войска артиллерией, и издание книг, и организация противопожарных мер в Москве, и хлебная торговля, и поиск месторождений железной руды в стране, и множество иных разовых поручений.

Фактически это было своеобразное агентство сервиса для различных потребностей царского двора; однажды дьякам Тайного приказа Алексей поручил даже раздачу от собственного имени милостыни московским нищим. Так что считать приказ первой российской спецслужбой было бы явной натяжкой. Разведывательные функции были вне ведения Тайного приказа, в отсутствие постоянного органа внешней разведки их продолжали выполнять в разовом порядке непрофессионалы: купцы, послы за границей, воеводы приграничных крепостей и т. д. Функции контрразведки в тогдашнем российском войске, на которые часто ссылаются исследователи, считающие приказ Тайных дел первой нашей спецслужбой, фактически сводились к тому, что по царскому указу от 1665 года Разрядный приказ (тогдашнее Министерство обороны) был обязан ежедневно сообщать Тайному своему коллеге сводку о положении в армии. Вряд ли это может считаться настоящей контрразведывательной работой. Тайный приказ может скорее считаться неким органом высшего контроля в государстве. Право следствия по государственным делам приказ делил с Боярской думой и воеводами на местах. В 1663 году к Тайному приказу перешли функции бывшего Большого приказа дворца, своего рода средневекового управления делами царя. При этом приказ Алексея можно считать и предтечей российской прокуратуры, именно здесь разбирались «челобитные» (ходатайства) и «изветы» (доносы) по разным категориям дел, включая и совсем не связанные с политической безопасностью государства. Отдельным указом Алексей Михайлович запретил даже обращаться с челобитными лично к царю, минуя Тайный приказ. При этом Тайный приказ исполнял еще и функции современного Госкомстата, ведя для царя статистику по важным государственным вопросам. А также занимался еще массой не присущих нынешним спецслужбам дел.

Ввиду окончательного сползания Тайного приказа к контрольно-хозяйственным функциям его руководителями в чине «дьяка тайных дел» назначались в основном не родовитые князья или воеводы, а активные люди не самого знатного происхождения (как сказали бы сейчас, «крепкие хозяйственники»): Перфильев, Михайлов, Башмаков, Ртищев, Полянский. Хотя они при этом могли пользоваться большим доверием царя, как тот же Дементий Башмаков, который руководил также Сыскным приказом (уголовной полицией), а в руководители политического сыска выбился после личного конвоирования мятежного протопопа Аввакума к месту его северной ссылки в Пустозерск. При этом Башмаков был верным цепным псом царя, готовым репрессировать по его указанию кого угодно, он же затем командовал следствием по делу опального патриарха Никона, главного гонителя в прошлом Аввакума и его сторонников. Тот же Башмаков руководил высылкой Никона в Ферапонтовский монастырь, а когда возок с опальным патриархом двинулся из Москвы и Никон попытался воззвать москвичей к своей защите и освобождению, главный царский опричник быстро пресек эту проповедь, применив к всесильному недавно патриарху грубую физическую силу. Дементий Минеевич Башмаков вообще был человеком не сентиментальным, именно он в 1662 году руководил массовым розыском и пыточным следствием против организаторов Медного бунта в Москве.

Обязательным условием работы для сотрудников приказа была грамотность, так что попасть в него в то время было делом не простым, ведь доносы требовалось записывать и использовать затем в качестве улик. Дело политического доноса в эпоху Алексея Михайловича впервые попытались систематизировать и отразить в законодательстве: Соборное уложение 1649 года впервые в российском праве вводит смертную казнь за недонесение о государственном преступлении или местонахождении государственного преступника.

В нашей истории главным специалистом по Тайному приказу Алексея Михайловича считается И.Я. Гурлянд, так что к его мнению о назначении этого государственного органа стоит прислушаться. В своей работе приказ Тайных дел он особенно отмечал эту безбрежность компетенции детища царя Алексея, отвечавшего в государстве едва ли не за все важные государственные вопросы. Гурлянд в этой связи призывал вообще не считать Тайный приказ прообразом специальной службы, поскольку сыскные дела составляли в нем лишь незначительную часть повседневной работы. В той же работе историк пишет и о слишком плотном контроле за приказом со стороны самого царя, приводя примеры частых визитов Алексея Михайловича в приказ и личного разбора некоторых его дел. Так, Алексей Михайлович при расследовании Тайным приказом дела атамана Степана Разина лично составил список вопросов бунтовскому вожаку, пытаясь выявить связь Разина с деятелями раскола или с опальным патриархом Никоном, находившимся в ссылке. Но это один из немногих случаев вмешательства царя Алексея именно в политическое дело Тайного приказа. В других оставшихся для истории записках царя для Тайного приказа практически нет примеров разбора дел политического сыска, все больше о снабжении хлебом каких-то отдаленных областей царства и о перераспределении финансов из казны. Эта иллюстрация тоже отдаляет Тайный приказ от образа даже средневековой и черновой спецслужбы. А зачастую сам царь, напротив, лично занимался вопросами защиты политической безопасности своей власти, не прибегая к услугам своего Тайного приказа. Как это было, когда по доносу в кознях против него был обвинен царский тесть Милославский, и царь безо всякого следствия или ареста просто избил отца своей жены кулаками, а позднее простил и даже, если верить легенде, попросил у тестя прощения, ведь он был Тишайшим царем.