Игорь Симбирцев - Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Вот еще один эпизод деятельности российской разведки-дипломатии из екатерининских времен, очень перекликающийся с нашей сегодняшней действительностью. Российский посол в Турции Яков Булгаков в своей тайной депеше сообщает в Санкт-Петербург о том, что из пределов Османской империи на российский Кавказ отправляется самозванец и авантюрист, выдающий себя за посланца пророка Мухаммеда и имеющий задание турецкой разведки поднять среди горцев антироссийский мятеж. Перехватить этого эмиссара не удалось, так называемый шейх Мансур вскоре действительно объявился в кавказских горах и поднял широкомасштабный газават в горной Чечне, Дагестане и Кабарде, так похожий на нынешние чеченские события. Только спустя год крупные военные силы империи разгромили войско Мансура, а сам он был пленен казаками, доставлен в Санкт-Петербург и умер в каземате Шлиссельбургской крепости.

При этом такая деятельность российской дипломатии, вынужденной выполнять и функции внешней разведки, хотя по нынешним канонам и является грубым вмешательством в дела иностранных государств и считается в мире дипломатии недопустимой, но во времена описываемых событий это было нормой. Дипломаты всех держав прошлых веков вели себя подобным образом и не отделяли себя от разведчиков.

Такие же операции проводились и представителями официальных посольств иностранных государств в самой России. Тому можно привести массу примеров, в том числе и с еще большим процентом коварства или вмешательства во внутрироссийские дела, но нас сейчас интересует процесс становления спецслужб России. В качестве самого яркого и дерзкого по исполнению примера такой операции иноземных разведчиков в Российской империи приведем лишь известный «заговор послов» середины XVIII века. Истинный, в отличие от раздутого ленинской ЧК «заговора послов» против Советской России в 1918 году. Видя скорый конец больной императрицы Анны Иоанновны и узнав о заговоре части российской знати в пользу дочери Петра Великого Елизаветы, Швеция и союзная ей Франция дали своим послам указание связаться тайно с заговорщиками и использовать их дело в своих интересах. Шведский посол в Москве Нолькен и его французский коллега Шетарди действительно встречались с эмиссарами Елизаветы Воронцовым и Лестоком, а затем, по некоторым сведениям, и с самой будущей императрицей. При этом они вели себя в точности как и российские дипломаты-разведчики в Польше и в Крыму, обещали передать для заговорщиков большие суммы денег, в случае необходимости двинуть на помощь заговорщикам шведские войска из Финляндии, а в крайнем случае обещали политическое укрытие в своих странах Елизавете и ее соратникам по борьбе с Анной и Бироном.

Французская дипломатия-разведка для установления этих контактов использовала и осевших в Париже радикальных эмигрантов из России — «елизаветинцев» во главе с князем Нарышкиным. Нолькен через эмигрантов предлагал немедленно передать Елизавете и штабу ее партии 100 тысяч французских золотых экю, если она гарантирует после переворота дружественные отношения с Парижем и Стокгольмом, а также пойдет на ряд территориальных уступок Швеции, аннулирующих завоевания ее отца Петра в Северной войне. Шведы в 1741 году даже начали новые военные действия против России под предлогом защиты прав Елизаветы Петровны на престол, но их наступление отбито генералом Ласси.

Заговор послов провалился, отчасти сведения о нем просочились в Тайную канцелярию Ушакова, отчасти о франкошведской разведывательной игре узнали их главные неприятели тогда в мире разведки англичане, через свое правительство известившие о заговоре союзный двор в Санкт-Петербурге. Нолькен из-за этой неудачи был отозван шведами из России, а когда чуть позже Елизавета и без шведских штыков и денег добралась до трона, новый посол шведов Гилленборг попросил за помощь отдать Швеции Карелию, но получил жесткий отказ. Со шведами вновь отношения обострились, и их посол вновь из России отозван. Шетарди оставался здесь и после переворота в пользу Елизаветы, совершенного в итоге и без иностранной помощи, но приближенные Елизаветы его не забыли, вскоре маркиз был обвинен в шпионаже и принудительно выслан из российской столицы.

Шведы в те годы активнее всего использовали именно методы тайной разведки в борьбе против России, в их державе разведка была налажена особенно хорошо, и почти три столетия именно шведы были главными оппонентами российской стихийной разведки и контрразведки в тайной войне. Один из первых случаев открытого и вполне организованного шведского шпионажа описан, например, историком Л.А. Юзефовичем в его работе об истории средневековой дипломатии: «В 1574 году толмач одного из шведских посольств Авраам Нильсен, за пять лет до того оставленный в Москве с целью «учить робят свейскому языку», был наконец отпущен на родину. Однако до Швеции он не доехал. Русские власти задержали его на границе, в Орешке, у Нильсена обнаружили несколько бумаг, которые он «крал лазутчеством». Дело само по себе довольно обычное. В Европе того времени члены дипломатических миссий шпионажем не гнушались, и существовал даже особый иронический термин, обозначающий дипломата, — почтенный шпион. Любопытно другое: в числе прочих бумаг у незадачливого толмача «повыимали» царские родословицы. Через год на русско-шведском посольском съезде, состоявшемся на реке Сестре, бояре, вспоминая эту историю, обвиняли Нильсена в том, что он «лазучил и выписывал родство государя нашего» [21] Юзефович Л. А. Как в обычаях посольских ведется. М., 1988. С. 16. 315 .

В этой истории примечательна не только оригинальная по тем временам легенда прикрытия шведского толмача-разведчика как учителя иностранного языка для российских отроков, но и сама цель его разведывательной деятельности, называемой в летописях «лазутчеством». Он искал бумаги о родословной Ивана Грозного потому, что сам русский царь долго отказывался признать шведского короля Юхана равным себе по статусу европейским монархом, указывая через своих послов всей Европе на узурпацию отцом Юхана Сигизмундом Вазой шведского трона в ходе переворота и подчеркивая купеческое сословие Сигизмунда и его докоролевскую работу торговцем скотом. Сын Сигизмунда Юхан, которого подобные разоблачения царя Ивана действительно компрометировали перед наследственными монархами стран Европы, и поручил своему разведчику добыть сведения о предках Ивана Васильевича. С ними на руках он собирался доказывать Европе, что и русский царь ведет свой род от простых князей Москвы и бывших данников Золотой Орды, а не от мифического «римского царя Августа», как любил говорить о том иностранным послам сам Иван Грозный.