Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

В Гросс-лазарете № 192 по факту не лечили, а просто оставляли умирать раненых советских военнопленных из других лагерей [1347] . Свидетели описывали жуткие условия содержания: медицинская помощь не оказывалась, никакие медикаменты, кроме марганца, не выдавались, а умерших не выносили из палат иногда по 7—10 дней [1348] . В первые дни после освобождения города специальная комиссия насчитала более 3 тыс. трупов. 1 мая 1945 г. силами партийной организации завода № 168 был воздвигнут памятник с надписью: «Здесь похоронено свыше 4 тысяч красноармейцев и офицеров Красной Армии, замученных и расстрелянных немецко-фашистскими извергами» [1349] . Через несколько лет после войны учебное заведение было вновь восстановлено на той же территории. Неприметная пирамидка была заменена большим стандартным памятником в виде статуй двух солдат, один из них преклонял колено. Около братской могилы происходили церемонии принятия присяги курсантами училища. В самом училище существовал музей, в котором можно было узнать об истории Гросс-лазарета № 192. В частности, среди экспонатов была бричка, на которой военнопленные возили себе воду из Дона. Над мемориалом шефствовали ученики школы № 25, они посещали его в памятные дни [1350] . Этот памятник был уничтожен в 1970-х гг. при постройке учебной пусковой шахты. Часть останков перенесли на Братское кладбище, никаких записей о перезахоронении сделано не было. На сегодняшний день могила утеряна [1351] . По утверждениям ростовских активистов, которые боролись за открытие памятника, перенесены были не все останки, а только те, что поместились в четыре урны, в которых производилось перезахоронение [1352] .

Сборно-пересыльный лагерь, который был размещен на территории артиллерийского парка и конюшен РАУ, стал местом, где содержались тысячи советских военнопленных: «В августе 1942 г. туда поступало особенно много людей <���…> Он пополнялся за счет отступавших и рассеянных по территории Кубани и Дона частей наших армий. Камеры вскоре переполнились. Присесть было негде. Питание первое время вообще не поставлялось. Водопроводная система была разрушена — остались заключенные и без воды. <���…> Сначала хоронили десятками, могилы рыли одну рядом с другой. Потом стали хоронить в могилах траншейного типа. Сначала мертвых носили на руках почти непрерывной цепочкой, затем стали вывозить круглосуточно, подводами, загружая их трупами поперек» [1353] . После войны на территории лагеря был установлен обелиск, в 1958 г. он был заменен на 4,5-метровый памятник в виде скорбящей женщины с венком в руках. Согласно учетной карточке, на территории бывшего лагеря погребено более 4 тыс. военнопленных, само захоронение занимает площадь около 80 кв. метров. 7 мая 1959 г. была установлена мемориальная доска из мрамора с надписью: «Вечная слава героям, погибшим в годы Великой Отечественной войны за свободу и независимость нашей родины» [1354] .

После войны в Ростов-на-Дону вернулся Александр Аронович Печерский — бывший советский военнопленный, еврей, сумевший поднять восстание в лагере смерти Собибор. Его имя занимает видное место среди небольшого числа мест памяти, посвященных военнопленным в Ростове. В 1945 г. в Ростове-на-Дону были изданы его воспоминания о восстании тиражом в 5 тыс. экземпляров [1355] , а в 1947 г. вышел их перевод на идише тиражом уже в 12 тыс. экземпляров [1356] . Нужно отметить, что позже будут опубликованы разные версии воспоминаний Александра Ароновича [1357] . Сохранилась запись интервью с А. А. Печерским, включенная в документальный фильм Александра Марутяна «Арифметика свободы» [1358] . При жизни в Ростове-на-Дону он не получил должного внимания, хотя постепенно его подвиг начал привлекать к себе внимание писателей и кинорежиссеров на общесоюзном уровне. О восстании в Собиборе в СССР написали книги: Валентин Томин «Возвращение нежелательно» в 1964 г. [1359] и Михаил Лев «Длинные тени» в 1988 г. [1360] . За рубежом в 1982 г. была издана книга американского писателя Ричарда Рашке «Побег из Собибора» [1361] , а спустя пять лет по мотивам был снят одноименный телефильм, на премьеру которого Александр Аронович попасть не смог.

Еще в советское время в Ростове-на-Дону именно А. А. Печерский стал привлекать внимание к историям узников бывших концентрационных лагерей. Как верно отмечал Л. С. Симкин, фактически вся его послевоенная жизнь стала борьбой за сохранение памяти о подвиге узников Собибора [1362] . Уже в начале 1960-х гг. вокруг А. А. Печерского формируется группа бывших узников: многочисленные переписки и редкие личные встречи становятся основой для сохранения памяти об этом событии. Сам лидер восстания активно выступает с лекциями, становится свидетелем в процессах над коллаборационистами [1363] . На общесоюзном уровне выходят не только газеты и упомянутые выше книги — история восстания включается и в официальную историю партизанского движения [1364] . Правда, это потребовало сместить акценты на героическую борьбу советских военнопленных, предав забвению тот факт, что Собибор был лагерем смерти именно для евреев. После смещения Н. С. Хрущева происходят идеологические изменения, а потому подвиг Печерского опять оказывается на периферии. Причем ему так и не удалось опубликовать подготовленную в начале 1970-х гг. итоговую версию воспоминаний, выполненную в полном соответствии с «советским каноном» [1365] .

Одновременно непосредственно в Ростове-на-Дону начиная с 1960-х гг. бывшие узники нацистских лагерей стали собираться вместе на неформальные встречи. Позже по инициативе Ростовского областного музея краеведения им была выделена комната в здании музея, где они могли их проводить. Федор Федорович Михайличенко стал основателем Ростовской ассоциации бывших узников фашистских концентрационных лагерей (далее — РАБАС). В 14 лет он был угнан на работы в Германию, но за распространение антинацистских листовок отправлен в концлагерь Бухенвальд, где спас от голода 7-летнего мальчика Юрчика, в 1993 г. ставшего главным ашкеназским раввином Израиля. В 2009 г. имя Михайличенко было внесено в почетный список «Праведников народов мира». Согласно воспоминаниям Евгения Васильевича Моисеева, в актив ассоциации входили: А. А. Печерский, С. Т. Слезкин, В. Н. Крупенина, Е. В. Моисеев, Г. Е. Сапожник, Л. И. Горбанева, А. В. Лапин, В. И. Гурняк, К. М. Бондаренко и Л. А. Руденко. Позже, как отмечает Е. В. Моисеев, к ассоциации присоединились те, «кто прошел немецкий плен на принудительных работах, и энтузиасты, неравнодушные к судьбам переживших фашистскую неволю». Тут же автор отмечает: «И мало кто из них знает, как создавалась группа борцов антифашистского сопротивления, с какими трудностями пришлось столкнуться и кто стоял у ее истоков» [1366] .