Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Чапский Ю. Старобельские рассказы. На бесчеловечной земле. М., Вроцлав, 2012.

Когда еще до принятия расстрельного решения существовали планы часть поляков судить ОСО, начальник особого отделения Осташковского лагеря Корытов описывал предполагаемую процедуру так: «Решение Особого совещания здесь у нас, во избежание различного рода эксцессов и волынок, ни в коем случае не объявлять, а объявлять таковые в том лагере, где они будут содержаться. Если же в пути следования от в[оенно]пленных последуют вопросы, куда их везут, то конвой им может объяснить одно: «На работы в другой лагерь». См.: Катынь. Пленники… С. 383.

Приведем еще два примера. Не объясняет гипотеза об осуждении и переписку начальника УНКВД Токарева с центром — НКВД СССР. Напомним, что после прибытия каждого транспорта Токарев отправлял шифровки самому Меркулову с короткой формулировкой «исполнено [столько-то]». Сложно найти «невинное» объяснение этим шифровкам. Ведь иди даже речь о количестве вынесенных за день «обычных» приговоров (что, как указано, практически невозможно, поскольку приговоры выносились бы заочно, без приезда ОСО в УНКВД), одному из высших руководителей НКВД такая ежедневная рутинная информация была бы ни к чему, да и отправлялась бы она органом, выносившим приговоры.

Нет убедительного объяснения и странному поведению И. В. Сталина и других советских представителей с Андерсом, Сикорским и прочими польскими лидерами, разыскивающими своих сограждан и товарищей. Скрывать факт принуждения военнопленных к работам на дорогах смысла не имело, потому что оставшиеся в живых поляки (советская сторона не утверждала, что немцами расстреляны все узники трех лагерей), осужденные, по утверждению отрицателей, на 3–5—8 лет, вскоре вышли бы на свободу и «тайна» была бы все равно раскрыта, что имело бы негативные последствия, учитывая заявления И. В. Сталина, В. М. Молотова и А. Я. Вышинского про «освобождение всех» при одновременном скрытии поляков от родственников и друзей. Лекарство было бы хуже болезни. И наконец, если бы заключение поляков и принуждение их к труду хотели бы скрыть, их изначально не стали бы посылать в лагеря Смоленской области.

Всего было создано 195 пронумерованных отчетов айнзацгрупп с 23.06.1941 по 24.04.1942. Из них до нас не дошел только № 158 от января 1942 г. См.: HeadlandR. Messages of Murder: a study of the reports of the Einsatzgruppen of the Security Police and the Security Service, 1941–1943. Cranbury, NJ, 1992. P. 217–221. Оригиналы в Bundesarchiv, R 58/214—221. Нет никакого намека на поляков и в т. н. отчетах о деятельности и положении шефа полиции безопасности и СД, см.: Die Einsatzgruppen in der besetzten Sowjetunion 1941/42. Die Tatigkeits- und Lageberichte des Chefs der Sicherheitspolizei und des SD / Hg. P. Klein. Berlin, 1997.

Ответ начальника управления надзора за исполнением законов о федеральной безопасности генерал-майора юстиции В. К. Кондратова председателю Правления Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» Рогинскому А. Б. 2005 // Сайт НИПЦ «Мемориал». Б.д. URL: http://old.memo.ru/daytoday/5katyn2.htm (дата обращения: 10.10.2020).

Отчет о работе судебно-медицинской экспертной комиссии по эксгумации и исследованию трупов польских военнопленных в Катынском лесу от 01.01.1944. См.: ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 114. Д. 8. Л. 270. Также см.: Памятных А. Из неопубликованных материалов Комиссии Бурденко // Катынские материалы. 2007. 27 марта. URL: http://katynfiles.com/content/pamyatnykh-burdenko-materials.html (дата обращения: 10.10.2020).

См. справку о результатах бесед с бывшими сотрудниками УНКВД по Смоленской области (30.01.1995) и заключение по материалам проверки о массовых захоронениях в Смоленской области жертв политических репрессий (31.01.1995): Илькевич Н. Фальсификация следствия органами госбезопасности в 1937–1938 гг.: Методы и приемы. Документы. Палачи и их жертвы. Смоленск, 2013. С. 204–211; показания бывшего сотрудника УНКВД по Смоленской области П. Климова в августе 1990 г. см.: Жаворонков Г. О чем молчал Катынский лес, когда говорил академик Андрей Сахаров. М., 2006. С. 109–111.

Шиверских А. Разрушение великой страны. Записки генерала КГБ. Смоленск, 2005. Гл. «Катынь»: «С 1932 года на территории этой местности, на берегу, были построены дачи Смоленского Управления НКВД и недалеко — дом Смоленского облисполкома. В период массовых репрессий, особенно в 1937 году, здесь хоронили расстрелянных. Важно отметить, что даже после шумных акций 1943 и 1944 годов по обнаружению могил польских офицеров там в 1943–1948 годах продолжали хоронить приговоренных к расстрелу изменников Родины, карателей».

Андреенкова Г. К вопросу о массовых захоронениях жертв политических репрессий на территории мемориального комплекса «Катынь» // Власть и общество России: кризисы и пути взаимодействия. Конец XIX — начало XXI в. М., 2019. С. 322–332. Поисковые отряды до сих пор находят в Катынском лесу массовые захоронения советских граждан, расстрелянных НКВД. Так, осенью 2020 г. были найдены останки 541 человека. Всего же здесь обнаружили останки не менее 1 433 человек.

Сообщение С. Э. Стрыгина на форуме сайта «Правда о Катыни» // Правда о Катыни (архивная версия). 2009. 6 фев. URL: http://web.archive.Org/web/http://katyn.ru/forums/viewtopic. php?id=2071&p=2#p20486 (дата обращения: 10.10.2020): «В материалах комиссии Бурденко (в особенности — в ее итоговом “Сообщении.”) нигде не сказано, что в предвоенные годы пионерский лагерь располагался именно в том месте, где немцы в 1943 г. стали раскапывать могилы с телами расстрелянных польских офицеров! Наоборот, из показаний опрошенного комиссией ученика ремесленного училища связи Устинова Е. Ф. однозначно следует, что пионерский лагерь Облпромкассы находился в совершенно другом месте! <���…> Кстати, поляки еще в 1944 г. обратили внимание на то, что комиссия Бурденко очень тонко манипулировала топонимическими названиями географических объектов, формируя в нужном направлении мнение читателей своего итогового “Сообщения…”. Смысл этих манипуляций заключался в том, что комиссия в нужный момент ненавязчиво заменяла точный и исчерпывающий топоним “огороженная территория редколесья между Витебским шоссе и зданиями на берегу Днепра” на расплывчатую “дачу НКВД”, двусмысленные “Козьи Горы” или многозначный “Катынский лес”. <���…> Но местные жители Козьи Горы посещали гораздо чаще, чем крошечную Нивлянку. В настоящих “Козьих Горах” (к северу от Витебского шоссе) до войны действительно не было никаких ограждений. Там все желающие свободно собирали грибы и ягоды, заготавливали хворост, рубили лозовник <���…> Соответственно, произошел постепенный перенос топонима “Козьи Горы” и на расположенную южнее (с противоположной стороны от Витебского шоссе) территорию “дачи НКВД”. Информация про “огороженный и охраняемый спецобъект” известна со слов проживающего в настоящее время в Киеве бывшего жителя деревни Сипачи Леонида Ивановича Новикова, 1928 г. р. Он подробно описал внешний вид ограждения (вдоль Витебского шоссе — дощатый забор с воротами, в других местах — натянутая на вкопанные в землю деревянные столбы колючая проволока). Также интересно отметить, что местные жители, включая самого Л. Новикова, регулярно лазили за проволочное ограждение с целью сбора грибов и ягод».