Игорь Бунич - Кейс президента: Историческая хроника

В таких условиях американцы вряд ли решатся yа конфликт, а если и решатся, то потерпят сокрушительное поражение. Это означает, что Хусейн захватит и Саудовскую Аравию и будет контролировать более половины мировых запасов нефти. Итак, американцы зажаты между перспективой полной потери лица в случае невмешательства и нового Вьетнама — в случае развязывания войны. Это открывает перед нами широкие, возможности. Не следует забывать, что мы связаны с Ираком договором о дружбе и союзе. Во-вторых, американцы, стягивая войска к заливу, ослабили многие направления, что коренным образом изменило обстановку в Центральной Европе и создало предпосылки… «Насколько точны эти сведения?» — интересуется президент. Генералы раскрывают свои секретные номерные папки. Колонки тщательно выверенных цифр, графика, диаграммы. Последние данные и анализы, обработанные на современнейших компьютерах, тайно вывезенных из США и Японии. Расчеты огневой мощи, оперативной насыщенности, пропускной способности дорог, стратегических ресурсов. Разведданные о боевой подготовке армии США, ее моральном состоянии, ее проблемах, связанных с материальным обеспечением, наркоманией, алкоголизмом и расовыми отношениями. Их вывод основан не на пустозвонстве, не на слепом пренебрежении к потенциальному противнику, а на строго научном анализе: в случае конфликта американцев ждет весьма чувствительное поражение. Генералы совершенно искренни. Они далеки от мысли обманывать генсека-президента или как-то вводить его в заблуждение. Как и все сидящие в кабинете на Старой площади, они еще не понимают, что время отсчитывает им последние часы, безвозвратно уходя в историю. Что общая деградация страны очень сильно коснулась и их самих и созданной ими военной науки. Привязанные собственными мифами ко Второй мировой войне, они во многом думают и планируют по давно устаревшим критериям, не заметив революции в военном деле, сделавшей всю их огромную военную машину совершенно бессмысленной и устаревшей.

Генерал Макашов, чей доклад (после возвращения из Ирака) лег в основу этого совещания, не только безответственный политический экстремист, призывающий штурмовать и разгонять советы всех уровней. Он прежде всего генерал, окончивший с золотой медалью две академии, и дело свое, военное дело, знает превосходно. Он все проверил сам, и его план захвата Кувейта, несмотря на несколько упрощенное его выполнение иракским командованием, был блестяще воплощен в жизнь. Несметные богатства Кувейта захвачены за несколько часов и без всяких потерь. Все это хорошо, но президент не давал санкции на проведение подобной акции. «Это, товарищи военные, знаете ли чревато, — пытается на ходу сформулировать свои мысли президент, что у него всегда плохо получается, — это, знаете ли, самодеятельность…» «Почему самодеятельность, — обижаются генералы, — с Ираком действуют двусторонние договоры о дружбе и союзе, секретные протоколы к которым предусматривают и сотрудничество в ситуациях, подобных обсуждаемой… Договор заключен в стародавние брежневские времена, и о нем как-то забыл Горбачев в водовороте своей кипучей деятельности, а о протоколах просто ничего не знал, равно как и о протоколах к пакту Молотова — Риббентропа.

Секретарь ЦК КПСС Зюганов берет генералов под защиту. Товарищ Зюганов, отвечающий за международные связи КПСС, напоминает генсеку, что создание в мире режимов наподобие саддамовского осуществлялось в так называемых рамках «радикализации» мирового рабочего движения с целью ускорения ликвидации прогнившей системы империализма, дни которой, как известно, сочтены. Президент обдумывает ситуацию, мысленно прикидывая, сколько удастся «содрать» с президента Буша за нейтральную позицию Советского Союза, ибо валютные поступления — главное, что ныне интересует Горбачева. Именно это он обещал своей партии. Однако такая распущенность военного руководства совсем его не радует. Беспокойство генсека разделяет и Крючков. В армии, благодаря предательской деятельности группы «Щит» и ряда народных депутатов — агентов ЦРУ — падает авторитет политорганов и парторганизаций, а вместе с тем и дисциплина. Безусловно, необходимо создать параллельную структуру вооруженных сил, независимую от министерства обороны и способную нейтрализовать любые неожиданности, которые может преподнести армия. Крючков предлагает перевести в подчинение КГБ три воздушно-десантные и две танковые дивизии. Подобные мероприятия, наряду с уже находящимися в подчинении КГБ сухопутными, морскими и воздушными частями погранвойск, многочисленными отрядами спецназа и подчиненными Пуго внутренними войсками и милицией, создадут надежный противовес армии.

«Может быть, информируем Верховный Совет?»— произносит Горбачев, подписывая необходимые распоряжения. Презрительные усмешки играют на лице Крючкова и его заместителей. Лукьянов еще не до конца выдрессировал депутатов, чтобы им можно было доверять подобную информацию, которая неизбежно тут же попадет к противнику. Кого имел в виду шеф КГБ под словом «противник», он не уточнял. Впрочем, никто уточнения не требовал. Противник был хорошо известен. Более семидесяти лет он вызывал панический страх своей многочисленностью и ненавистью. Именно он заставлял огромную военно-карательную машину действовать в условиях постоянной конспирации, бесстыдно лгать, изрыть все крупные города системами подземных ходов на случай непредвиденного бегства, держать вертолеты на крышах официальных зданий и заграничные паспорта в сейфах. Против этого противника вели все виды войн. Войну на истребление — подвергая его массовому уничтожению, войну электронную, тратя миллиарды на глушилки, войну психологическую, оболванивая его всеми возможными способами, войну биологическую, вызывая мутацию продуманными рецептами «бормотух» и продовольствия, и даже ядерную с химической, как показал опыт Чернобыля и Киришей. А противник все не сдавался. Пять лет уже бурлил огромный концлагерь, занимающий шестую часть суши с 300 миллионами то ли заключенных, то ли военнопленных…

Опасения Крючкова были не напрасны. Как ни старался член Политбюро ЦК КПСС Анатолий Лукьянов, протащенный Горбачевым на пост председателя парламента (а именно это слово употреблялось все чаще), в Верховном Совете, пусть редко и слабо, но еще звучали голоса протестующих и требующих разъяснений. Кто санкционировал более чем странные передвижения крупных воинских контингентов в Прибалтику, в Закавказье и в Молдову? Что делал генерал Макашов в Ираке? Почему Витебская десантная дивизия переподчинена КГБ? Почему не расселяются отравленные Чернобылем села Украины и Белоруссии? Слабые голоса тонут в рыке воинственных полковников, визге «народных учительниц» и в завываниях «акынов». Меняется и тон самого Горбачева. В его лексикон прочно входит определение «так называемые демократы», которых президент открыто обвиняет в развале страны и в параличе экономики. Верный Лукьянов волком смотрит на депутатов, умело пресекая любые попытки неповиновения.