Коллектив авторов - Русские здесь: Фильм, помогающий Андропову

Вот почему в заголовке моей статьи сказано — фильм антиамериканский. Ибо он разделяет американцев на две враждующие части населения. Призывает одну часть ’’решить судьбу’’другой.

Кстати, зритель не мог не заметить, что инсинуации Джессики Савич основаны на фальсификации и провокации. Слова ведущей о желании эмигрантов - безосновательная ложь. Ведь ни один эмигрант в фильме не сказал слов — хочу вернуться в СССР. Все, что говорили некоторые — знал бы поточнее про американскую жизнь — может быть, и не поехал бы. В конце концов такое раздумье в свете новых фактов, вполне по-человечески — акт разумности.

Зачем, с какой целью Джессике Савич потребовалось фальсифицировать желания ’’русских, которые уже здесь” и которые возвращаться и не думают? Не знаю. Но на основе собственной фальсификации телевидение призывает ’’решить судьбу русских” — согласно ’’американскому народному желанию”.

Возможно, Джессика Савич высказала свои пожелания лишь по недомыслию. Но мы-то после советского опыта - стреляные воробьи. Мы отлично знаем, к какому ’’прогрессу” общества приводят такие вот интеллигентные планы по ’’решению судьбы” людей, не спрашивая их мнения.

Вот почему я заявляю: этот антиамериканский фильм сделан антидемократами и антидемократическими методами.

Любопытен вопрос: почему два журналиста телевидения не побоялись выступить против принципов американской демократии? Почему не побоялись обвинения в расизме? Знали же, что в современной Америке их с работы выгонят, если начальство обнаружит, что журналисты фальсифицируют факты, чтобы дискредитировать какую-либо национальную группу в Америке.

Уверен, что эти же самые продюсеры никогда бы не сделали фильма ’’Итальянцы здесь” с показом для всеамериканского осмеяния пьяного, паразитирующего и критикующего ’’нацмена”. А сделали бы — так, вероятно, с тех пор ходили бы по улицам, оглядываясь. Если бы, конечно, не взлетела на воздух сама телевизионная станция в первую же ночь демонстрации фильма, заканчивающегося призывом: ”А хотим ли мы, американцы, чтобы пуэрториканцы все от нас уехали? Ибо у них другие понятия о свободе и правде”.

Почему продюсеры телевидения почувствовали, что равенство при американской демократии не распространяется на русскую группу населения? Почему почувствовали безнаказанность в проявлении инстинкта ’’ударить лежачего”?

К сожалению, у русских эмигрантов по всему миру есть одна особенность: беззащитность.

Не будем прятаться от фактов: каждый ’’нормальный” американец психологически готов подозревать нас в предательстве. Потому что родились мы и выехали из страны — главного врага современной Америки. Ни разобраться ему в нас, ни проверить, ни дове-рить полностью. Что-то вроде ’’пятого пункта” или ”из вражеской территории” в советском паспорте.

У русских эмигрантов есть и ’’дипломатическая особенность”. Любая страна в мире будет защищать своих единокровцев, куда бы они ни убежали и ни эмигрировали. Тронь американских греков — поднимется на демонстрацию вся Греция. Вплоть до выступления в ООН, до поджога посольств.

Для нас же, эмигрантов из СССР, все отрезано. Круглые сироты и даже стыдно вспоминать о месте рождения.

Там, где мы родились, — объявлены врагами своей родины. И официальная советская политика: чем вам в Америке будет хуже, тем нам, оставшимся, спится спокойнее.

Продюсер фильма четко почувствовал это особое положение русских. Вот и ходит после позорящего их фильма спокойно по улицам. Знает все-таки, что мы цивилизованные. Но знает, что и полностью беззащитные: нет ни родины-матери, ни добрых дядюшек.

Отсюда и смелось режиссировать фильм на грани насильственности. Отсюда и сам выбор названия: подчеркнуть свою безнаказанность, выставив русских как ’’пришельцев” без роду, без племени. ’’Русские здесь” — значит, не там и не тут. Одинокие!

Отсутствие совести. Отсутствие уважения к ближнему.

Поэтому Офра Бикел и пошла на провокацию, обманывая приветливо встречавших ее русских эмигрантов. Она приходила в наши дома как человек, как родственная душа, имитируя, что совесть ее — нашего уровня. Ее принимали не так, как приняли бы хладнокровного следователя.

Ее приглашали в рестораны — присоединиться к нашему веселью. По душам разговаривали о том, о сем. Никто ее не боялся, думая, что она отнесется к нам по-человечески. Вот и хотели ей все эмигранты сделать что-то приятное. Даже отвечали на ее вопросы в ожидаемом ею направлении.

Не буду фантазировать о том, где я не присутствовал. Офра Бикел приходила и ко мне. Много раз. Сняли несколько сцен со мною всей группой телевидения.

С первой минуты нашего общения начались вопросы о моих ’’неприятностях”. Только о трудностях мы и разговаривали. Для меня это был естественный акт вежливости. Тем более, что она спрашивала ”с участием”, с ’’обещанием помочь”, — короче, я не сомневался поначалу в ее симпатии.

Стал я нервничать, когда наша дискуссия стала прерываться сразу же после окончания моих рассказов об эмигрантских трудностях. Об успехах и планах ей недоставало времени выслушать. Например, схватила мою фразу: ”В СССР опасность и неприятности ожидались всегда лишь с одной стороны, а в свободной Америке — со всех четырех сторон”.

Она хотела сделать эту мою фразу девизом моего появления на экране. Я же удивился, настаивал на том, что ’’нужно обсудить”,, ’’надо серьезно подумать” — нельзя же так, без предупреждения ловить на слове. Мы же оба взрослые люди, и не на Страшном суде или на школьном экзамене. Нет, не нашлось у нее времени — сочла мою фразу для ее целей исчерпывающей. Тогда-то я и стал нервничать. Перед приездом кино техников, перед съемками час стоял перед зеркалом, проверяя, застегнута ли ширинка и все ли пуговицы на месте. Ночью снилось: показывают крупным планом или дырку в штанах или как я ем мороженое грязными пальцами.

Перед камерами московского телевидения так не нервничал — уверен был, что не будет провокации. Там всегда долго репетируют, учитывая и их, и мое мнение. Здесь, как перед следователем, я чувствовал свое полное ничтожество. Тем более, что Офра Бикел меня уговаривала, что ’’для эффекта” нужно плакаться перед зрителем. Даже сулила пряники: дескать, только несчастненькие и вызовут сочувствие у американских фермеров. Увидишь, говорила мне, сколько писем получит телестанция с выражением сочувствия.

Я боялся, но все-таки выступал перед телекамерами. Все-таки верил в продюсерскую честность, в ее к эмигрантам симпатии. Впоследствии мне сказали, что я не выдержал экзамена — не смог красноречиво плакаться. А улыбающиеся Оф ре Бикел не нужны были — в соответствии с ее планами.