Герман Устинов - Смена эпох

По вечерам люди собирались у обладателей транзисторных приемников и слушали вести с родины. Несмотря на постоянный пропагандистский нажим со стороны пакистанских средств информации, регулярные «политбеседы» функционеров партии, выступления «иностранных друзей» и главарей контрреволюционных организаций, включая Вали-бека, беженцы далеко не всё берут на веру и, в основном, знают, что происходит дома. Почему же они не возвращаются? Сделать это не так-то просто. Лагеря окружены постами пакистанской полиции, перед границей шныряют душманские наряды. Хабибулле известно немало случаев, когда группы беженцев, направившиеся домой на свой страх и риск, бесследно пропадали. Самому ему удалось выбраться только потому, что его должность давала ему право свободного передвижения. Доехав до пограничного селенья Чаман, он бросил машину и перебрался в афганский пограничный городок Спинбулдак. Здесь и состоялось наше знакомство.

…У Киямуддина Вардака все начиналось, казалось бы, куда более благополучно. Между ним и американской помощью беженцам не было никаких «посредников» и передаточных звеньев, вроде чиновников из пакистанских эмиграционных ведомств или главарей типа Вали-бека. По профессии он дипломат, с 1979 года работал вторым секретарем в посольстве Афганистана в США. В 1982 году попросил политическое убежище у американских властей. Когда оно было предоставлено, переселился с женой и шестью детьми из Вашингтона в небольшой городок Ферфакс того же штата Виржиния.

Как быстро выяснилось, вся «гуманитарная помощь» афганскому беженцу на этом и кончилась. Ему не дали никакой работы, которая соответствовала бы его образованию. В Ферфаксе он смог устроиться только таксистом. Ему не помогли с жильем: он снял квартирку, за которую сам платил 800 долларов в месяц, больше половины своего заработка. Продукты были очень дорогими, и он послал свою жену от шестерых детей работать. Она стала подручной у портнихи.

Вскоре пришла нежданная беда: у него обнаружили порок сердца. С такси пришлось расстаться. Он с трудом нашел место в частной библиотеке, которое оплачивалось значительно скромнее. Семья оказались на грани крайней бедности.

«Надо сказать, — подчеркивает Вардак, — что моя ситуация по сравнению с положением большинства афганских эмигрантов в США была предпочтительней. Я знал язык, присмотрелся к американскому образу жизни. Если нет того и другого, привыкнуть, приспособиться к здешней жизни невероятно трудно. Едут в США, главным образом, афганцы с образованием, те, кто более или менее уверен, что сможет устроиться на новом месте. Как правило, найти работу по специальности им здесь не удается. Они вынуждены браться | за любое занятие: работают грузчиками, дорожниками, каменотесами, таскают цемент и кирпич на стройках, моют посуду в ресторанах, убирают мусор на городских улицах».

Тяжелая, неквалифицированная работа, плохое и нерегулярное питание, трудные жилищные условия приводят к тому, что многие афганские беженцы быстро теряют здоровье. Лечение же, говорит Вардак, хорошо знающий это по себе, стоит в США очень дорого. Путь в бесплатную клинику афганцу заказан. А если пойти к частному врачу, скажем, с больным зубом, то это минимум три визита по 35 долларов каждый. Откуда взять такие деньги? Болезнь для афганца в США — это прямой путь к разорению и нищенству. От отчаяния люди начинают пить, курить гашиш и опиум. «Мне не раз приходилось видеть, как мои опустившиеся земляки рылись в мусорных баках в поисках корки хлеба, доедали в дешевых ресторанах остатки чужих обедов. Особенно часто этим вынуждены заниматься старики из афганских семей, не желающие быть обузой для своих близких. Им нельзя рассчитывать даже на черную работу, тем более на какое-то пособие».

Афганец, даже специалист высокой квалификации, не может рассчитывать на работу в государственном учреждении — только в частной фирме, на частном предприятии. Да и то всегда очень скромном: в парикмахерской, прачечной, на бензоколонке. Причем им дают самую грязную, самую черную или унизительную работу, от которой отказываются сами американцы.

— Человек, живущий в Америке, — продолжает свой рассказ Киямуддин Вардак, — ежедневно слышит по радио и телевидению слова о помощи афганцам. Сотни миллионов долларов идут только по открытым каналам. Но вся эта помощь направляется афганской контрреволюции, душманским бандам, которые ведут кровавую войну против своего народа. А тем, кто в качестве частного гражданина живет в США, не занимаясь никакой политической деятельностью, не дадут и ломаного гроша.

Администрация США яро выступает в защиту ислама. Но, как убедился мой собеседник, для Рейгана и его пропагандистов это только прикрытие, предлог, чтобы вмешиваться в афганские дела. Простой пример. Афганец, работающий на любом американском предприятии, не имеет права совершать в рабочие часы намаз. Хозяин тут же вышвырнет его на улицу «за безделье». В школах мусульманский ребенок тоже быстро отучается от веры отцов. Вместо корана он получает библию, во время школьных экскурсий навещает близлежащие церкви, пышно обставленные, сильно отличающиеся своим богатством и блеском от скромных мусульманских мечетей. В душе ребенка понемногу происходит перелом, и это порой приводит к трагедиям в эмигрантских семьях.

Проблемой для афганской семьи в США стали даже похороны. Участок земли на кладбище стоит 5000 долларов. Его можно приобрести в рассрочку на десять лет. Если ты платил нормально, он твой, если это оказалось тебе не по карману, там будет погребен другой человек. «У моего товарища Зикрии умерла жена. За участок и похороны с него потребовали пять с половиной тысяч долларов. Он обегал всех земляков, влез по уши в долги. Все это время, 20 дней, жена лежала в морге».

— Ежегодно, — говорит Вардак, — США объявляют 21 марта днем Афганистана. Но все это не более чем шумная антиафганская кампания, за которой нет ни грана заботы о самом афганском народе. Судите сами: афганец, работающий в США, никогда не получит 21 марта выходной. А это ведь наш новогодний праздник! С работы отпускают только тех, кого афганские контрреволюционеры и их шефы из ЦРУ сгоняют для участия в антиафганских сборищах и демонстрациях. Во время этих сборищ хорошо подготовленные ораторы клевещут на нашу республику, ее друзей, рисуют в самых мрачных красках ситуацию в Афганистане. Чтобы отвадить афганских беженцев от каких-либо помышлений о возвращении на родину, им говорят, что жизнь в афганских селах и городах замерла, что люди не могут открыто появляться на улицах. Но я теперь живу в Кабуле и хорошо вижу, что это грязный вымысел. Город живет бурной жизнью, люди работают, учатся, открыты все мечети, торгуют все базары, улицы полны машин и пешеходов. Американские «документальные» фильмы об Афганистане, которые транслируются по самым популярным телевизионным программам, — не более чем ловко состряпанные фальшивки.