Станислав Куняев - К предательству таинственная страсть...

“Полусумасшедшая старуха в рваной кофте и матерчатых полусапожках, широко расставив ноги, бредёт с палкой и бессмысленно бормочет: “Помогите! Помогите!” — и протягивает руку. Старый человек, спокойный, важный, полузамерзающий, в очках, сидит на выступе окна и продаёт конверты близ Никольского. А у Николы Чудотворца, под иконой его, что смотрит на Арбат, в чёрных наушниках и пальто старовоенном, с золотыми пуговицами, пристроился полковник с седенькими, тупо заслезившимися глазками, побелевшим носом и неукоснительно твердит: “Подайте полковому командиру!” Рыцарь, задумчивый, задумчивый рыцарь с высот дома в Калошином вниз глядит на кипение, бедный и горький бег жизни на улице и цепенеет в седой изморози на высоте своей. А внизу фуры едут, грузовики с мебелью. Люди в ушастых шапках, в солдатских шинелях, в куртках кожаных въезжают и выезжают, из одних домов увозят, а в другие ввозят, вселяют, выселяют, всё перерывая, вороша жизнь старую”.

Один из самых лояльных по отношению к “детям Арбата” литераторов нашего круга Олег Михайлов так вспоминал об авторе культовых “арбатских” песен тех лет:

“В 1964 году небольшая группа молодых писателей приехала из Москвы в тогдашний Куйбышев. Гвоздём программы был, конечно, Булат Окуджава и его песни. Как-то после очередного концерта, за ужином я рассказал о моём (ныне покойном) друге Дмитрии Ляликове. Он, в частности, говорил, что когда на Кавказе узнали, что будто бы Сталин убил Кирова, то начали лучше относиться к Сталину. Слишком много зла натворил в тех краях “мальчик из Уржума”. И услышал от Окуджавы:

— Этого человека надо расстрелять!

Я был поражён:

— Но почему же?

И Окуджава тихо, но непреклонно ответил:

— С Кировым работала моя мама…”

После этого остаётся только вспомнить строчку из стихотворенья Окуджавы о своей матери: “…но тихонько пальцы тонкие // прикоснулись к кобуре”или из его гимна: “Поднявший меч на наш союз // достоин будет худшей кары…”— или признание Кирова о том, что “мы шли к победе революции по колено в крови”.Много раз я встречался с подобного рода признаниями “пламенных революционеров” и ненавистью их потомков к “тридцать седьмому году”, сделавшему их сиротами. Почти все они, за редким исключением, так и не поняли, что судьбы их отцов и матерей вершились согласно закону всех великих революций, гласящему, что революции рано или поздно “пожирают своих детей”. Этот закон знал наш выдающийся композитор Георгий Свиридов, кстати, происходивший из простонародья. Отец Георгия Васильевича, почтовый работник, был убит во время гражданской войны деникинцами. Но тем не менее, когда он прочитал ставший сенсационно модным в годы “перестройки” роман А. Рыбакова “Дети Арбата”, то сделал в своих дневниках такую запись:

“Их родословная, всегда ли они были “детьми Арбата”? Кто их отцы, населявшие Арбат и др. привилегированные “престижные” улицы Москвы и Ленинграда? Страшная участь подлинных “детей Арбата”. Цель романа — свалить с себя вину за истребление людей на одного человека, которому “дети Арбата” служили за страх и выгоду. Они служили бы и за совесть, если бы она у них была. (Новый поток лжи)” (“Музыка как судьба”. М.: Молодая гвардия, 2002).

Почти все известные советские писатели-“шестидесятники”, будучи отпрысками профессиональных революционеров, выходцами из семей чекистов и детьми местечковых “комиссаров”, в шестидесятые-семидесятые годы, как по команде, стали авторами книг, выпускаемых в серии “Пламенные революционеры” Издательством политической литературы. Тиражи книг этой серии и соответственно гонорары были для советского времени сумасшедшими. Кроме вышеупомянутых Окуджавы и Аксёнова (книги о Пестеле и Красине), в этой серии издали книги все именитые “шестидесятники”: А. Гладилин (о Робеспьере и Мышкине), В. Войнович (о Вере Фигнер), Е. Парнов (об Эрнсте Тельмане и Яне Райнисе), Э. Миндлин (о Коллонтай), Р. Орлова-Либерзон (о Джоне Брауне), К. Икрамов (об Амангельды Иманове), Ю. Трифонов (об А. Желябове), Л. Славин (о Домбровском, Белинском и Герцене), В. Корнилов (о В. Обнорском), А. Бормаговский (о Полежаеве и Бабушкине), Н. Эйдельман (о Муравьёве-Апостоле и Пущине), И. Минутко (о Розе Люксембург), Я. Гордин (о Б. Хуаресе), Э. Кардин (об А. Бестужеве-Марлинском), Ст. Рассадин (об И. Горбачевском), М. Лохвицкий (о нескольких второстепенных профессиональных революционерах и террористах), И. Гуро (о К. Цеткин), М. Поповский (об И. Морозове), Р. Фиш (о каком-то мелком провокаторе)… Не счесть количество книг, изданных, как на подбор, авторами этой “могучей кучки”, из уст которой во все советские времена неслись жалобы на притеснения по “пятому пункту”, на зверства цензуры, на всяческие проявления государственного давления. Несколько авторов серии “Пламенные революционеры” успели в октябре 1993-го подписать письмо “42-х”, многие “свалили”, кто — на “благословенный Запад”, кто — в “Землю обетованную”. И серия “Пламенные революционеры” по этим причинам в начале перестройки прекратила своё существование. Все её авторы без исключения после 1993 года, словно по команде, забыли обо всех пламенных революционерах, которых они прославляли и за страх, и за совесть, и за большие деньги. Впрочем, я думаю, что они тогда уже знали поговорку, возникшую в нашем обиходе в 1990-е годы: “Только бизнес — и ничего личного!” Интересно так же то, что их герои — революционеры самых разных народов и национальностей, но список авторов, сплотившихся вокруг Политиздата, состоит на 95 процентов из писателей, ущемлённых присутствием в их советских паспортах “пятого пункта”.

13 июня 2019 года. В популярной передаче “Зелёная лампа” был показан фильм о Булате Окуджаве, беседующем с ведущим передачу Феликсом Медведевым. Заключение передачи состоит из документальных кадров, запечатлевших концерт Булата в Политехническом в середине 1960-х. И когда Булат Шалвович запел:

в последних кадрах фильма вся аудитория встаёт, как один человек, и подхватывает слова легендарного гимна “комиссаров в пыльных шлемах”…

Глядя на этот всколыхнувшийся зал, я понял, почему деды и отцы этой молодёжи из Политехнического победили в “единственной гражданской” и, вышвырнув на арбатскую мостовую “полусумасшедших старух” — всяческих дворянок, чиновничьих жён и матерей московских юнкеров, защищавших безнадёжное белогвардейское дело, вытолкали пинками из наследственных родных домов и квартир состарившихся полковых командиров, некогда служивших согласно присяге в войсках крестьянского сына генерала Деникина…