Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

Я занимаюсь шоу-бизнесом профессионально, я в каждую песню вкладываю глубокий смысл. Подтекст лежит в этом всем величайший. У моих групп стоит сверхзадача – изменить человека в лучшую сторону на примере самого себя. Артист – это тот, кто умеет воплощать любые образы. Это тот, кто сядет на коня, спрыгнет с него, начнет фехтовать, в горящую избу заходить – все будет делать. А не просто ходить красиво по сцене, как очередные силиконовые телки очередных силиконовых продюсеров. То, чем я занимаюсь, – это музыка, чистое искусство. Коммерческое, правда.

[С 2011 года] в Украине правила игры поменялись: мы более заточены под западную музыку. У нас стало моветоном исполнять песни под фонограмму, у нас быстрее сменяются цари и короли эстрады. Глядя на российский сегмент, можно сказать, что поп-сегмент так и остался вариться в своем котле – но зато благодаря тем движениям, которые мы начинали во время «Чумачечей весны», появились пласты современной новой музыки, существующие параллельно с фанерной эстрадой. Это рэп-музыка, рок-музыка, которая поется и исполняется живьем, собирает огромные залы. Другими словами, в российской музыке сейчас существует две реальности: одна – молодежная, которая никогда не доживает до старости, а одна – старая, которая никогда не станет молодой.

Любой проект – это живой организм. Песни, коммуникация со слушателем – это целый пласт работы, в котором рождаются, живут и умирают миллионы идей. Когда группа начинает пробуксовывать – начинает замечать, что сказали уже все, или [музыканты] переходят определенный возрастной этап, или когда песни, которые пелись десять лет назад, не настолько актуальны по отношению к ним теперешним… С Потапом и Настей мы выиграли миллион российских премий, грузинских, прибалтийских, в течение десяти лет занимали главные места в хит-парадах, доминировали на сцене. На одиннадцатый год, когда нам надоело петь эти песни, мы сказали друг другу, что если хотим развиваться как музыканты, то должны сказать спасибо этим годам и пойти дальше.

Мы с Настей не выступаем больше – и непонятно, когда будем выступать. На данный момент Настя номер один в хит-параде в Турции [как сольный исполнитель] с песней «Elefante». Я автор этой песни на испанском и английском языках. Настя прорвалась в хит-парады Мексики, Румынии, Испании, Израиля, она наконец-то вышла за пределы нашего постсоветского маркета – «пришла и оторвала голову им». Мы пишем с авторами в Майами, записываемся в Лос-Анджелесе, в Европе сводим со шведами, работаем в мировом разрезе, причем во все стороны: и в сторону России, и в сторону других стран. Как можно [после этого] вернуться просто к пению веселых песен? Может, мы когда-нибудь соберемся по приколу опять, как этот проект и начинался, – как-нибудь будет настроение сесть и вальнуть десяток песен для народа. Так, чисто посмотреть, актуально ли будет это; нужна ли будет такая простая, интересная штука, как закладывание простых ответов на очень сложные вопросы. Например, в песне «Не пара» была хорошая фраза: «Жизнь такая штука, может всякое случиться, / Но не измеряй любовь в условных единицах». Это была песня о социальном неравенстве. Тогда песни были о чем-то – сейчас песни просто шу-шу, очень сильно поменялись. И если такая классическая формула еще будет актуальна в музыке лет через пять, может быть, мы как-нибудь под бокальчик вина напишем альбомчик.

[Музыку] надо усложнять, она должна развиваться. 70 лет «совка» творили ужасные направления и стили, которые никак не усложняют музыку. Пусть молодежь поганой метлой сметает все это затхлое, старое, ужасное. Я возвращаюсь к себе 2011 года и радуюсь тому, что появился пласт молодых, которые задают тон – это о музыке, а не о бабле и бухле. Можно быть официантом от музыки и подавать блюдо, которое всегда нравится людям, а можно – саму музыку развивать. Официантство будет всегда – но я переворачиваю вообще стили. Я антиматерия, которая становится мейнстримом.

В России мало молодых, потому что старые не дают им проходу. Уже пора бы сняться им с ручничка да пропустить пару – да пусть они хотя бы наделали своих учеников. Ну мог бы Фадеев кого-то слепить помоложе? Мог бы Лепс тоже… Ну, хорошие ребята делают Little Big – но не с музыкальной, а с энтертэйментовской стороны. По музыке еще им надо поработать. Со стороны звука очень много ребят из Украины, которые мне нравятся, – те, которые работают с Монатиком… Да очень много, всех не упомнишь. Мне нравится системный подход. Мне нравятся [лейблы] Black Star, Gazgolder – есть возможность молодым артистам, музыкантам, битмейкерам, продюсерам как-то реализовываться. Чем больше будет газгольдеров и блэкстаров, тем больше будет счастья на Земле.

Украина диктует всегда, потому что в ней звонче монета. Тут все быстрее рождается, умирает, влюбляется, забывает. Мы ближе к Европе, к Америке – у нас все думают над музыкой, а не над тем, как бы удержать свою золотую рамку. Здесь сто ножей тебе в спину летят, сто молодых у тебя за спиной стоят. У нас как-то пишется веселее – в Украине можно сидеть в кафе и написать песню. Я в Москве не написал ни одной песни. Нет, написал одну – «От сосны мне оторви иголочку». Там как-то не пишется мне – а тут пишется. Здесь как-то подобрее народ, помузыкальнее атмосферка. У нас другая система жизни: для того чтобы быть звездой в России, нужно быть на вершине пирамиды. А у нас вообще нет пирамиды, у нас поле, круг, который положили на пол. Он крутится, как пластинка, – вот это Украина. А Россия – это все-таки пирамида Хеопса: хочешь быть там-то – надо быть знакомым с тем-то, тебя должны аккредитовать, ля-ля-ля. [Олег] Газманов мне когда-то сказал: «Вот за это тебя, Потап, и украинцев не любят, что вы над всем смеетесь». А я говорю: «Вот поэтому мы – украинцы, что надо всем смеемся – и даже над своей популярностью». Вот и все.

С развитием YouTube песни снова начали становиться хитами из-за клипов – правда, происходило это иначе, чем с телевизором. История «Нежности» – хороший пример: обладатель бархатного голоса Ярослав Малый, лидер радиоформатной рок-группы «Токио», написал для своего второго проекта до приторного романтический речитатив «под пианинку» и придумал клип, в котором через нарочито любительскую съемку рассказана история любви (выражается это в том, что сам Малый и актриса Равшана Куркова выразительно смотрят в камеру). Вряд ли кто-то смог бы просчитать успех такого проекта – тем не менее в 2011 году «Нежность» была везде. Дальнейшая траектория карьеры Малого не менее удивительна: сначала он начал на деньги Сбербанка развивать молодую рок-музыку в России и проводить по всей стране странные фестивали Red Rocks, а в 2015 году уехал на историческую родину в Украину в знак протеста против войны на Донбассе и под своим иудейским именем Моше Пинхас начал исполнять песни про Бога и духовность.