Григорий Брейтман - Преступный мир: Очерки из быта профессиональных преступников

Неудивительно после этого, что крестьяне совершенно подпали под власть широко раскинувших свои сети конокрадов: к этому их принуждает почти полная беззащитность от злодейского произвола, полная угнетенность и убеждение, вынесенное из вековой практики тщетности борьбы с конокрадами. Тесное сношение с другими преступными элементами, деловая, правильно организованная связь между руководителями и агентами за тысячи верст, выработанная временем история конокрадства придают обществу конокрадов характер, как уже говорилось раньше, государства в государстве. Сложная система влияния на население, тщательное знакомство с его характером и слабыми сторонами, умение производить на него давление, а затем и на властей, которых всевозможными способами, начиная со страха и кончая всяческими ублаготворениями, делают безвредными, «ручными» — все это дает конокрадам трудно сокрушимую силу. Если взяться перечислять все пускаемые в ход конокрадами способы влияния на опасных сильных людей, то наша статья увеличилась бы во много раз и всего нельзя было бы изложить. Положительно приходится удивляться этому тонкому и умелому ведению дела. Тут и хитрости, подкупы прямые и косвенные, начиная с натуры и кончая деньгами, торговые и деловые связи. Люди сходятся с конокрадами и их пособниками в образе всяких провинциальных полуинтеллигентов и не имеют иногда представления, с кем они входят в сношения, делят барыши, от кого и за что они получают взаймы деньги. Когда же у них открываются глаза, они уже оказываются связанными по рукам и ногам; они должны молчать и поневоле делаются косвенными сообщниками преступников; сбросить же с себя оковы обязательств, одетые на них преступниками, они не могут, так как они сами первые и пострадают. И сознание беспомощности и непосильной борьбы еще более парализует такие добрые желания этих своего рода жертв общества конокрадов.

Общество конокрадов не ограничивается узкой специальностью — похищением лошадей, которое является только их главной функцией. В общем задача этих преступников состоит в совершении всякого рода преступлений против чужой собственности как в крупных городах, так и в провинции. И потому между такими, если можно так выразиться, провинциальными преступниками и специально городскими и путешествующими нет прямой связи вследствие различных условий, в которых находятся преступники этих разрядов. Очень много членов мира конокрадов, побывавших в тюрьмах, арестантских ротах и бежавших из Сибири и каторги, вновь присоединяются к своим старым товарищам и, уже не удовлетворяясь простыми кражами, делаются инициаторами ночных грабежей, разбойничьих нападений с оружием в руках на помещичьи усадьбы, постоялые дворы, на почты, проезжих купцов и т. д. Их деятельность такого рода ужасна; редкий случай обходится без кровопролития, без человеческих жертв.

Профессиональный преступник, приготавливаясь с товарищами на серьезное преступление, не имеет в виду непременно совершить убийство. Преступник всегда в таких набегах идет на «гранд», т. е. на грабеж. Но если обстоятельства заставляют его, он делается «гейменником», т. е, убийцей. Между тем, вышеупомянутые провинциальные шайки разбойников не имеют в виду осторожности, не чувствуют опасности, как городские преступники. Они если не идут непосредственно на убийство, то непременно имеют в виду «мокрый гранд», т. е. грабеж с пролитием крови. Они врываются в дома, нападают на почты и т. д., всегда вооруженные с ног до головы. У каждого из разбойников голова покрыта черным коленкоровым мешком — этим прямым доказательством принадлежности разбойника к профессиональным преступникам.

В 1899 году в Юго-Западном крае было обнаружено более 60 человек, составлявших часть знаменитой смилянско-муровецкой шайки, состоявшей главным образом из евреев. Главарями этом огромной шайки были большей частью бежавшие каторжники или сибиряки. Муровецкая шайка оперировала в районе, состоявшем из шести губерний края, почти безнаказанно, и прославившиеся своими убийствами в Харьковской губернии цыгане не совершали сотой доли того, что проделывала смилянско-муровецкая шайка. Эта шайка имела почти в каждом местечке и городе шести губерний своего агента. Оповещенные наводчиками с разных мест края члены шайки, намечая маршрут, приезжали в поезде железной дороги на ближайшую к месту, где предполагается совершить преступление, станцию, и здесь у станций их ждал уже наводчик с крепкой телегой и всеми разбойничьими принадлежностями. Разбойники садились в такой «пояздник» и следовали в нем на грабеж и убийство. Дерзость и смелость разбойников были удивительными: они душили, стреляли и резали людей, и хотя не всегда кончали убийством, но без пролития крови дело обходилось редко. Эти же самые злоумышленники производили за плату поджоги посредством особого снаряда из фитилей и прутьев. Снаряд подкладывается под соломенную крышу и вспыхивает через несколько минут, так что поджигателю удается уйти далеко.

Члены этой огромной шайки, наводившие панику на целый край, производили преступления одновременно в нескольких местах, заправилы шайки назначали и распределяли им работу, и все действовали на основании приказания, которого боялись ослушаться.

Вопрос о борьбе с конокрадством — вопрос старый, но до сих пор борьба с этим злом ведется крайне слабо, она почти нечувствительна для преступного общества. Одни мероприятия к искоренению конокрадства сменяют другие, но пока без видимой пользы для деревни. Проекты о снабжении всех лошадей паспортами, известными свидетельствами, о регистрации лошадей, выжигании на лошадях клейма и т. п. оказываются недейственными. Воры достанут поддельные паспорта — «липовые очки» и т. д. Преступники всегда очень легко и скоро ориентируются среди опасности для самозащиты. Они всегда найдут противовес своим противникам и всегда выйдут победителями из борьбы с законом, обществом и полицией, так как они знают и хорошо изучили своих врагов, а в этом — большое преимущество преступников. Между тем, быт конокрадов, их организация, слабые стороны и т. д. мало кому известны, с ними не видят нужды считаться. Борются же не с целым миром конокрадов, а с каждым конокрадом в отдельности. И больше всего конокрады боятся не полиции, не тюрьмы, следователя и суда — боятся они своей жертвы, боятся мужика — страшен им его самосуд. Мстят они мужику за такое проявление ярости к своему вековому врагу, страшно мстят, и месть их равна их ужасу пред «печкой», как называют они положение своего товарища, попавшего в руки озверелых крестьян. И надо правду сказать, удивительно изобретателен в таких случаях наш крестьянин, если уже он решится свести счеты с вором и махнет рукой на предстоящее следствие, суд и наказание, перспектива которых очень часто останавливает его от самосуда. Тут уже проявляется вся ненависть его к своему врагу. Конокрада убивают без жалости, но если приколачивают его сразу, то это для него еще счастье. Чаще его пытают, вбивают кол в горло или в грудь, оскопляют его, бьют в пах так, что конокрад умирает в страшных мучениях. Конокрада прижигают раскаленным железом, выжигают глаза, берут на «блок».