Григорий Брейтман - Преступный мир: Очерки из быта профессиональных преступников

Как «мойщики», так и другие «марвихеры», с которыми я уже несколько познакомил читателей, никогда не воруют «бомб» или «стукалок», т. е. часов; никогда не снимают колец и браслетов с рук. «Марвихеру» нужны только деньги и бриллианты, причем он гонится всегда за крупными суммами, его соблазняют «косухи». Ворующие у «прыцов» и «грачей» иногда похищают булавки из галстуков, если они с крупными бриллиантами. К тому же такая кража для них — сущий пустяк и совершается также посредством «звонка». Характерно, что лица, у которых похищают такие булавки, очень редко заявляют об этом полиции, так как думают, что булавка потеряна. Между тем, булавку труднее потерять, чем бумажник. «Марвихеры», выбирая жертвы, не ограничиваются одними мужчинами; они не стесняются поживиться и у представительниц прекрасного пола. Так как дамы с собой не носят бумажников, а всегда хранят деньги в ридикюлях, то «марвихеры», поймав даму в толпе, делают «операцию» «ренцелю», т. е. разрезают ридикюли.

В газетах иногда приходится читать о добросовестности карманных воров. Добросовестность, по мнению пишущих, заключается в том, что вор, похитивший бумажник с деньгами и документами, на другой день присылает по почте потерпевшему украденные бумаги, оставив себе только деньги. Такие факты бывают всегда при кражах «мар-вихерами» документов; бумаги действительно возвращаются ими потерпевшему, но побуждает их к этому не честность. Это только ловкий маневр с их стороны. Предположим, что воры украли бумажник, в котором находилось 3000 рублей денег и на 30 тысяч векселей. Для потерпевшего эта кража в зз ООО рублей, — кража очень крупная; векселя для него — те же деньги. И потому обворованный поднимает сильный «шухер», тревожит полицию и обещает за поимку воров крупную сумму. Все это усиливает действия полиции: чем крупнее кража, тем тщательнее розыски с ее стороны. Это для воров совершенно нежелательно; для них заработок всего в 3000 рублей, документы для них не представляют никакой ценности. А ищут «марвихеров» за кражу зз ООО рублей. И вот воры, для ослабления розысков и прекращения «шухера», сразу уменьшают кражу на 30 тысяч, т. е. возвращают векселя и другие ненужные им документы по почте, если в бумажнике найдут карточку или адрес; в противном случае — бросают бумаги в почтовый ящик. Им известно, что бумаги попадут в руки полиции и затем потерпевшего. Последний, получив обратно 30 000, сразу успокаивается, он рад, что отделался только несколькими тысячами. На розысках он даже не настаивает, а наоборот, просит полицию не трудиться и долго после того при встрече со знакомыми говорит с радостью: «Знаете, я теперь убедился, что и между ворами есть честные люди!»

Ни один класс профессиональных преступников не отличается таким общественным устройством, корпоративностью, как категория уже описанных мною «марвихеров». Родина их — привислянский край, и отсюда эти воры распространились по всей России. Организации этой воровской специальности много способствовала близость границы и беспрестанный наплыв пришлого преступного элемента. Многим иностранным крупным ворам пришлось в силу полицейских преследований прекратить свою деятельность за границей и переехать в Россию. Первыми представителями этих воров в России были евреи, но постепенно к ним примкнуло немало русских, которые в настоящее время занимают в этом обществе довольно видное место, хотя евреи по-прежнему преобладают, проживая большей частью в западных губерниях. Здесь во многих местах они составляют довольно влиятельную часть населения, чему много, конечно, способствует материальное благополучие таких воров.

Тут, конечно, явится вопрос: почему же пускается такой богатый человек на преступление, делает его своей профессией?

Вышеописанные воры в большинстве случаев бывают выходцами из этого же общества, с детства вращавшиеся среди воров, и из них, в конце концов, конечно, формировались преступники. Он ворует из традиции, любви к делу, привычке, и прежде всего, главным побуждением является легкий, сравнительно, заработок крупных сумм сразу. Все крупные состояния, которыми обладают большинство карманных воров, приобретены ими посредством краж.

Относительно риска, сопряженного с такой профессией, могу сказать, что эти карманщики из всех преступников рискуют меньше всех, по причине как самого характера краж, так и условий, при которых они совершаются. У них выработано много маневров для избежания подозрения и ареста; хороший вор в высшей степени изобретателен и так обставит дело, что только догадливый и решительный человек сумеет его поймать.

Укажу на несколько более употребительных маневров. О том приеме, когда помощник вора при «шухере» старается, чтобы жертва заподозрила его, и тем дает своему товарищу возможность скрыться с деньгами, я уже говорил в первом очерке. Когда жертва, заметив пропажу, требует повального обыска, ворам приходится очень скверно. Если их станут обыскивать, бумажник будет непременно найден, а бросить его нельзя — могут заметить. Попавшиеся в западню преступники в большинстве случаев пускаются на такую проделку. В то время, когда происходит сумятица, вор «ха-вирует» бумажник, т. е. вкладывает осторожно бумажник в карман пиджака или пальто кого-нибудь из публики. После этого воры, конечно, в безопасности и начинают совершенно иначе вести себя: они «бьют панты», возмущаются вместе с другими дерзкой кражей, требуют, чтобы никого не выпускали, и вместе с тем строго следят за «хавиром» — человеком, у которого бумажник, боясь, чтобы он не ушел вместе с деньгами. Когда все формальности исполнены, подозрения ни на кого не заявлено, опасность прошла и толпа начинает расходиться, воры, не отходя от ничего не подозревающего «хавира», стараются вступить с ним в беседу по поводу происшествия, по-воровскому, «бурчат» его, и, улучив благоприятную минуту, воруют у него бумажник, который раньше положили ему в карман. Эту вторую кражу одного и того же бумажника ворам легче совершить, так как они крадут уже со «шхеры», т. е. из наружного кармана пиджака. Первый род кражи совершается со «скалы», т. е. из бокового кармана, и такая кража самая трудная. Похищение же из верхнего платья называется кражей с «верхов». «Марвихеры-аристократы» редко воруют со «шхер» и «верхов», потому что в таких карманах публика почти никогда не носит крупных сумм. Кроме того, воры часто после кражи «перетыриваются», изменяют свой наружный вид настолько, чтобы поднявший тревогу человек, видевший раньше около себя преступника, не узнал его. Делается это очень просто: преступник, предположим, поднимает воротник, натягивает на голову какую-нибудь оригинальную шляпу, вроде жокейской например, которую удобно держать на этот случай в кармане, надевает очки с большими темными стеклами, закуривает сигару и, на первый взгляд, наружность его совершенно преображается, и видевший его несколькими минутами раньше обворованный наверное не узнает вора. Таких изворотов у них очень много; иногда в минуты опасности они «бьют панты» положительно артистически. Нужно быть большим скептиком, чтобы не поверить искренности человека возмущающегося, негодующего, взволнованного, самолюбивого. Все эти чувства ворами так выражаются, что бывали случаи, когда их отпускали люди, которым удалось поймать их на месте преступления, уверенные, что тут или ошибка, недоразумение или, наконец, что-то непонятное, но во всяком случае не факт совершения кражи прилично одетым господином. Известны даже случаи, что во время задержания воров полицией публика, возбужденная «бьющими панты» ворами, вступалась за них, вмешиваясь в дело, сталкивалась с полицейскими и тем самым давала возможность пользующимся такими моментами ворам скрываться.