Валентина Краскова - Кремлевское золото

Что было дальше — также известно из средств массовой информации. Анатолий Александрович, будучи представителем ЮНЕСКО, выехал в служебную командировку в Лондон.

О том, как история с недвижимостью в Санкт-Петербурге получила возможность на широкое освещение, пишет корреспондент «Ъ» О. Алямов:

«По сведениям «Ъ» из ГУВД Санкт-Петербурга, сейчас арестованные по «квартирному делу» начали давать показания. Это и дало основания вызвать бывшего мэра на допрос, в ходе которого предполагалось прояснить и ряд вопросов, связанных с жилищными условиями самого Собчака. В частности, в квартире на Мойке, где он сейчас проживает с женой Людмилой Нарусовой, проведен евроремонт. Его стоимость, как считает следствие, превышает сумму доходов Собчака, официально полученных им в должности главы исполнительной власти города».

Наверное, у каждого из народов имеется свой особый вопрос, наиболее характеризующий менталитет нации. Англичанин Шекспир задался глобальным вопросом: «Быть или не быть?..» Наш соотечественник Грибоедов устами своего литературного героя озадачил свое и последующие поколения другим: «А судьи кто?»

Я не в праве судить А. А. Собчака ни по моральным, ни по каким бы то ни было другим соображениям. Пусть этим делом занимаются те, кто по долгу службы обязаны доискаться правы. Изучая ту или иную проблему, я стараюсь всегда оставаться непредвзятой. А для этого необходимо принять к сведению любые имеющиеся точки зрения.

4 октября 1996 г. председатель Государственной Думы Российской Федерации Селезнев в официальном письме к губернатору Санкт-Петербурга Яковлеву сообщал:

«Решением Комиссии Государственной Думы Федерального Собрания в соответствии с Постановлением Госдумы № 66-11ГД от 9.02.96 г. в Санкт-Петербурге и Ленинградской области создается постоянно действующая Комиссия по проверке и анализу итогов приватизации в 1992–1996 гг. и ответственности должностных лиц за ее негативные результаты.

Председателем данной комиссии назначен Шутов Юрий Титович…»

Вот уж тут, воистину, как не задаться вопросом нашего прозорливого соотечественника Грибоедова? Кто судит Собчака и всех проходящих по «квартирному делу» бывших чиновников Петербурга?

В октябре 1997 г. «Комсомолка» писала:

«По имеющимся данным, Шутов Ю. Т. является одним из преступных «авторитетов» города, с 1991 г. неоднократно попадал в поле зрения подразделений УФСБ России по Санкт-Петербургу и области и РУОП по Санкт-Петербургу и области МВД России. С конца 80-х — начала 90-х годов имел отношение к деятельности т. н. «казанской» криминальной группировки, возглавляя одно из полуавтономных ее звеньев. Как установлено, Шутов и его компаньоны из объединения «ЮВМ» в 1990–1992 гг. осуществляли противоправную деятельность в области материального производства, внешэкономической и кредитно-финансовой сферах, чем наносили существенный экономических ущерб и негативно влияли на развитие социально-экономической обстановки в регионе. Незаконная экономическая деятельность ПО «ЮВМ» прикрывалась коррумпированными связями во властных структурах города, а также преступной группой, сформированной Шутовым из числа ранее судимых лиц и слушателей Военно-физического института Санкт-Петербурга. Указанной группой по прямому распоряжению Шутова совершались разбойные действия в отношении ряда депутатов, должностных лиц и партнеров по совместной деятельности…

Есть основания полагать, что деятельность Региональной Комиссии по Санкт-Петербургу и области по итогам приватизации в 1992–1996 гг., возглавляемой в данное время Шутовым, координируется т. н. «тамбовской преступной группировкой».

Однако, и в этом вопросе предоставим возможность делать какие-либо выводы тем, кто их обязан делать. Меня в этой истории интересует другое — противоречивый ее характер, что, опять-таки, наводит на размышления о нашей уникальной и специфической действительности.

Приведу мнение очевидца и непосредственной участницы событий. Вышеупомянутая Лариса Харченко, проходящая свидетелем по «делу» Собчака, пишет:

«Я постараюсь по возможности точнее описать, как фабрикуется дело о коррупции в окружении Собчака А. А., в связи с. заселением его женой и им 4-комнатной коммунальной квартиры, расположенной рядом с его квартирой по адресу: набережная реки Мойки, 31. В состав специальной группы, сформированной для работы против Собчака, были включены ряд оперативных работников Управления по борьбе с экономическими преступлениями в Санкт-Петербурге: Данилов Николай Николаевич, Меньшиков Константин Николаевич, Калиничев Олег Николаевич и Белов Иван Иванович, а также ряд других.

Названные «специалисты» оказались поистине творческими работниками и создали сценарий развития событий, придерживаться которого должны были все участники этого «спектакля», для которых заранее были обозначены (отведены) роли. Не мудрствуя лукаво, обратились «за помощью» к находящейся в следственном изоляторе тюрьмы Санкт-Петербурга руководительнице одной из строительных фирм — Акционерного общества закрытого типа «Ренессанс» — Евглевской Анне Анатольевне и, угрожая ей большими сложностями в жизни, предложили сыграть главную роль — роль обвинителя.

15 марта 1996 г. оперативные работники Управления по борьбе с экономическими преступлениями в Санкт-Петербурге, входившие в состав следственной бригады первого созыва, увезя меня в машине с работы, предложили мне сотрудничать с ними и, как они выражались, «сдать» Собчака А. А. и еще некоторых людей, занимавшихся расселением для него квартиры.

Выбор пал на меня не просто так. Я профессионально занималась жилищными вопросами в городских властных структурах с 1979 г., т. е. еще за 12 лет до выборов Собчака А. А. мэром Санкт-Петербурга на первый срок… Все воздействия на меня в нарушение моих гражданских прав происходили тайно, в машине работников Управления по борьбе с экономическими преступлениями, без протоколов и свидетелей. Применялись устрашающие приемы о скором аресте Собчака А. А. и его родственников… Ситуация рисовалась безысходной. Его «вина» называлась доказанной. Арест Собчака А. А. и препровождение его в тюрьму в Москве представлялся делом уже решенным и назывались сроки ареста — через 5—10 дней.

После моего категорического отказа участвовать в этом «спектакле» меня несколько раз предупредили об ужасной участи моей в случае отказа дать показания против Собчака А. А. Предупредили о предстоящем через 2 дня допросе в качестве свидетеля руководителем следственной бригады генералом Прошкиным. Все угрозы оперативных работников в мой адрес подтверждались действиями. За отказ дать показания против Собчака А. А. я получила возможность испытать весь ужас следствия на себе. Меня допрашивали в качестве свидетеля по 8—12 часов подряд. Я теряла сознание прямо на допросе и попала в больницу с диагнозом «мозговой криз».