Александр Талал - Миф и жизнь в кино: Смыслы и инструменты драматургического языка

Пример драматического сюжета: обнаружено тело утопленника. Похоже, что тело принадлежит детективу, следователю убойного отдела, одному из основных героев предыдущих сезонов. Пока идет расследование причин смерти, следователи задумываются: могло ли это быть самоубийством? Идет острое обсуждение, ведь никто не подозревал, что детектив был на это способен, – и не грозит ли остальным такая же участь, не есть ли это профессиональный недуг? Работа следователя опасна и сложна, к этому герои готовы, но как быть с внутренним кризисом? В течение серии каждый не перестает по-своему задумываться и о своем будущем. Очень точно подмеченная Тема (да, с большой буквы), имеющая специфическое и глубинное отношение к профессии, с которой знакомит нас проект.

Другой сюжет: мальчишка из афроамериканской семьи застрелил другого, тоже афроамериканца. Один мертв, второй будет мотать срок. Их горюющие матери встречаются в полицейском участке, быстро находят общий язык – и только потом понимают, что их связывает. Через боль и ненависть они все-таки находят в себе силы не винить, а поддерживать друг друга… но, увидев, как играют вместе их младшие сыновья, решают, что детская дружба будет когда-нибудь омрачена и может обернуться новой трагедией, когда мальчики узнают правду о своих старших братьях. Женщины прекращают общение. И снова глубоко драматическая история. Внешняя трагедия – это одно. Акцент на том, как она проживается, на моральном выборе делает драму драмой. Это пронзительный сюжет, смотрящий вглубь ситуации, с небанальным и конкретным развитием, без общих мест. Он изучает последствия преступления одного человека и смерти другого через такие жизненные обстоятельства, которые наиболее интересным (мифическим) образом раскрывают состояние жертв ситуации. Помните требования искушенного зрителя? «Хочу, чтобы было как в жизни, но так, как я еще не видел».

Или же сюжеты комедийного порядка. В течение нескольких серий один из детективов пытается «факультативно» расследовать… убийство Линкольна давностью в век с четвертью. Он всерьез ставит под сомнение причастность официального убийцы и всерьез, применяя свое знание истории, рассматривает возможные мотивы политических фигур того времени. Полноватый, лысеющий, обыкновенный коп Балтимора, каких было много до него и будет еще (низкое; жизненное), замахнулся на одно из самых громких преступлений на планете (высокое; мифическое). А главное – этот изобретательный сюжет напрямую связан с основным предметом сериала: жизнь и работа следователя. Как не измучить зрителя однотипными делами? Чем еще может заняться детектив убойного отдела, если не принять очередной звонок от участкового, отправиться на место и обнаружить очередное бытовое убийство или очередной труп после разборок банд Балтимора? Вот вам, пожалуйста: ему взбрело в голову расследовать историю США.

Между прочим, это тот самый детектив из первого примера, который позднее покончит жизнь самоубийством.

Когда Тимур Бекмамбетов работал с текстами Сергея Лукьяненко для киноверсии «Дозоров», он никак не мог понять: что это за файерболы такие? Как это – крутишь руками, и возникает – что? Какая такая «энергия», что за «огненные шары»? Где вы такое видели? Или: что это за энергетическая воронка над домом Светланы? Как это выглядит и происходит? Что это за феномен?

Файерболов в дилогии фильмов об Антоне Городецком так и не было. А Тимур пытался нащупать правду жизни в фантастическом жанре («фантастическом» в широком смысле, включающем в себя и фэнтези, и сказку), пришедшем к нам из другой культуры и до сих пор в российском исполнении принимаемом в штыки. Он понимал, что неосвоенных – и от этого непривычных – кинематографических ниш здесь пока больше, чем освоенных. Что российское ухо может реагировать настороженно, когда один россиянин на полном серьезе называет другого россиянина вампиром, и поэтому старался не злоупотреблять этим. Он знал, что только Голливуду можно безбоязненно изображать «энергетическую воронку» с помощью созданного компьютером зеленоватого сияния или другим незамысловатым способом, но даже там стараются этого не делать. Поэтому воронка состоит из ворон, предвестников беды, файерболы заменили на фонарики с особенными лампочками, а Завулон лупит по Антону не «плетью Шааба», что бы это ни значило, а троллейбусными проводами, которыми умеет размахивать так далеко и точно, что это и правда уже волшебство.

В предисловии к книге «Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино» Кристофер Воглер пишет о культурах, скептически настроенных по отношению к «героическому герою»: Германия, усвоившая горький урок массового поклонения «сверхчеловеку», и Австралия, материк-колония Британской империи, материк-тюрьма для британских ссыльных, чьим подданным не раз приходилось воевать под британским флагом за чуждые им ценности и громкие слова. В этих обществах популярные фиктивные герои выглядят несколько иначе. Например, в австралийской культуре герой максимально оттягивает принятие ответственности за других или зов к приключению и вообще некомфортно себя ощущает «в героической мантии» и «в свете софитов» (Безумный Макс, Крокодил Данди). Нам есть чему научиться у американской киноиндустрии, но заимствовать шаблоны поведения, сюжетные модели и систему персонажей лучше осмысленно, пропустив через фильтр культурных кодов российского общества. Это крайне непростой процесс, практически создание кинематографа с нуля. Вместо этого плохо дублированные зарубежные фильмы, наоборот, привносят в наш обиход такие неестественные, культурно чуждые и косноязычные выражения, как «Парни, мы это сделали!» или не имеющее точного аналога в русском языке «Это так не работает» (It doesn't work this way).

Самое же главное, что хотел усвоить для себя Тимур: кто такие «Светлые» и «Темные»? Вот на самом деле – кто? Объяснение, что Светлые питаются светлой энергией, а Темные – темной, его не устраивало, потому что – что это за такая светлая и темная энергия, кто ее видел, кто ее пил и как это влияло на его род занятий и анализ мочи? И не успокоился, пока не вывел, что Светлые – это ответственность , в таком еще социалистическо-совковом смысле, а Темные – это свобода поступать так, как хочешь, безответственно, они уже «поствосьмидесятники». Не успокоился, пока не решил, что Светлые – это хозяйственники, работники ЖКХ, которые в прямом смысле вкручивают лампочки и освещают жизнь людей. Не успокоился, пока в Темных у него не оказались рок- и поп-исполнители, актеры, шоумены: публика, славящаяся эгоцентризмом, эпатажем – свободой.