Павел Щеголев - Охранники, агенты, палачи

В пределах 8–9 тысяч были расходы на сей предмет в Курляндском и Саратовском жандармских управлениях, — всего 16 280 рублей.

Донское областное отделение расходовало 9120 рублей.

От 12–13 тысяч тратили Киев, Одесса и Омск — всего 38 280 рублей.

13—14 тысяч в год — бюджет секретной агентуры Тифлисского и Финляндского управлений — всего 26 240 рублей.

Лифляндское тратило 15 200 рублей. Иркутское 16 960 рублей. Варшавское охранное отделение — 19 800 рублей.

В Москве секретная агентура и конспиративные квартиры были у жандармского управления и у охранного отделения: первое тратило 3900 рублей, второе — 43 420 рублей, — итого 47 320 рублей.

На агентурные расходы помощнику варшавского генерал-губернатора по полицейской части по 10 губерниям Привис-линского края отпускалось по смете 73 688 рублей.

29-ти жандармским полицейским управлениям железных дорог специально на секретную агентуру отпускалось ежегодно по 1200 рублей, — всего 34 800 рублей.

Общая сумма расходов на секретную агентуру и конспиративные квартиры, помеченная на 1914 год, равняется 556 148 рублей. К этой сумме надо еще причислить расходы самого Департамента полиции, связанного с агентурой, — награды секретным сотрудникам в виде поощрения, пособия на лечение, пенсии, экстренные командировки, экстренные выдачи и т. д., — в общем тысяч на 40–50. В общем итоге секретные сотрудники стоили русскому государству в 1914 году круглой суммы в 600 000 рублей. Эту сумму нельзя признать огромной в сравнении с тем количеством мерзости и растления, которое вносилось в русскую жизнь этим институтом секретного сотрудничества [53] В распоряжении министра внутренних дел имелось несколько секретных смет, в том числе три миллиона рублей, выхлопотанные столичным генерал-губернатором Д. Ф. Треповым, для «усиления тайного фонда Департамента полиции», секретная смета «на известное его императорскому величеству употребление» и другие. Кроме того, отчетность в выдачах денег секретным агентам была предельно упрощена. Поэтому точные суммы, тратившиеся на содержание секретной агентуры, установить практически невозможно. .

У руководителей политического розыска, сидевших в Департаменте полиции, был свой идеал жандармского жития, и несомненно, несоответствие действительности идеалу претило этим отцам сыска. Для жандармов, живущих не по-жандармски, у них были наготове выговоры и взыскания. Какой, например, образ жизни свойственен начальнику охранного отделения? Во всяком случае, не такой, какого держался начальник Нижегородского охранного отделения. Так, директор Департамента полиции выговаривал ему следующим образом: «По имеющимся у меня сведениям, Ваше Высокоблагородие посещаете нижегородский «бюрократический клуб» и проводите вечера за игрой в карты. Принимая во внимание, что занятие политическим розыском совершенно несовместимо с препровождением вечеров за карточной игрой, имею честь уведомить Ваше Высокоблагородие, что в случае дальнейшего появления Вашего в местных клубах и препровождения времени там за игрой в карты, я буду поставлен в необходимость обсудить вопрос о соответствии Вашем занимаемой Вами должности».

Но этот выговор не подействовал на жизнедеятельного начальника Нижегородского охранного отделения. Прошел год, и директор Департамента вновь писал ему: «Несмотря на предупреждение, Вы, по имеющимся у меня сведениям, продолжаете вести образ жизни, не соответствующий занимаемой Вами должности начальника охранного отделения, а именно: продолжаете посещать клубы, ведете там азартные игры в карты; имея беговую лошадь, принимаете участие в конских состязаниях, причем даже не скрываете в беговых программах, что лошадь эта принадлежит именно Вам. Вследствие сего вновь требую, чтобы Вы прекратили карточную игру, участие в бегах и вообще не афишировали себя, предваряя, что при неисполнении Вами такого приказания моего больше никаких предупреждений не последует».

Такое грозное предварение последовало на основании доклада о ревизии Нижегородского охранного отделения. Любопытнее всего то, что ревизор получил сведения о «несоответствующем образе жизни» жандармского офицера от губернатора, а губернатор был в это время ни кто иной, как знаменитый Алексей Хвостов [54] Алексей Николаевич Хвостов (1872–1918), действительный статский советник, камергер, Вологодский и Нижегородский губернатор, в 1915–1916 годах министр внутренних дел, уволен по требованию Г. Е. Распутина. , позже министр, затем при Временном правительстве привлеченный к суду за растрату казенных денег. Хвостов, прославившийся своими авантюрами с Белецким [55] Степан Петрович Белецкий (1873–1918), тайный советник, в 1909–1912 годах вице-дирекгор, в 1912–1914 годах директор Департамента полиции, в 1915–1916 годах товарищ министра внутренних дел. , Ржевским [56] Борис Михайлович Ржевский, журналист. Служа в Нижнем Новгороде, выполнял мелкие поручения А. Н. Хвостова, в 1914–1917 годах помощник уполномоченного Красного Креста северо-западного района. Зимой 1915 года секретно командирован А. Н. Хвостовым в Швецию к бежавшему туда бывшему иеромонаху Илиодору (Труфанов) ддя переговоров с ним об организации убийства Распутина. По другой версии, более правдоподобной, Ржевскому поручалось купить у Илиодора письма Распутина, компрометировавшие членов царской семьи. По распоряжению Белецкого, узнавшего об этой поездке от И. Ф. Мануйлова, Ржевский был арестован на границе при возвращении в Россию. и т. д.

Это он, Хвостов, высказал, что начальник охранного отделения ведет образ жизни, совершенно не соответственный его конспиративным служебным обязанностям, что он пользуется совершенно непристойной для своего звания «популярностью» в городе, ибо он имеет дома, свой собственный конский выезд, который охотно демонстрирует обывателям города, выезжая в известные часы на «катанья» по главным улицам города.

Алексей Хвостов, по собственным его словам, сказанным ревизору, «отнюдь не осуждал бы личной жизни подполковника, если бы только она не мешала, с одной стороны, правильному отправлению местной полицией своих обязанностей по отношению к надзору за азартными играми в местных клубах, а во-вторых, и главным образом, если бы увлечение подполковника широкой общественной жизнью не отражалось на интенсивности и продуктивности работы охранного отделения». В этой тираде замечательно представление об общественной жизни, широта которой, по взгляду Алексея Хвостова, измерялась, очевидно, размерами карточного проигрыша.

Алексей Хвостов жаловался ревизору на помехи, которые создает для местной полиции широкая общественная жизнь начальника охранного отделения. Помехи тоже любопытны. Конечно, Хвостов-губернатор боролся с развитием азарта в клубах (испокон века все администраторы этим занимаются), но вот прикажет он чинам полиции произвести внезапную проверку играм, ведущимся в клубе, а полиция сейчас ему и докладывает, что в числе игроков находятся начальник жандармского управления и начальник охранного отделения, и ходатайствует при этом о сложении с нее столь щепетильных обязанностей, а губернатор Хвостов, не желая дискредитировать представителей жандармского надзора в глазах обывателей, должен был отменять свои распоряжения.