Павел Щеголев - Охранники, агенты, палачи

Корсаков Иван 28-го ноября.

7 на 8 января 1908. Пальковский. Крохмальный. Богданов. Джемухадзе. Брестского полка № 10 батальона Херсон. Монастырь.

9 января. Кремянский в тюрьме.

9 февраля. Иванов Семен.

4-го на 5 марта. Бондаренко Митрофан. Маев Александр. Солдаты.

25 апреля. Кучеров.

7-го на 8-ое мая. Синьков-Терещенко Иван. Залевский Франц. Солдаты.

9 мая. Иванов Иван. Коноваленко Павел. Морской арестный дом.

21 июля 1908. Колбаксан Николай. Инедашвыль Владимир. Годцадзе Пеола. Цельдалбе Яни. За ограбление 14 тысяч.

Симферополь

13 августа 1907. Сумарев Михаил. Фесков Степан. Кузмен-ко Алексей. Комарева Александра. Кушнарев Виктор.

8 августа 1908. 10-ть за побег из тюрьмы.

2 на 3 сентября. 1908. 8-м то же.

Город Херсон

1. Швец Григорий. 2. Плотников Тарас. 3. Савченко Алексей. 4. Ковтюк Сила. 5. Ярошенко Афанасий. 6. Тарасов Осип. 7. Бриннюк Алексей. 1908. 22-го по 23 ноября.

1. Чуйко Терентий. 2. Юрченко Василий. 3. Дьяконов Терентий. 4. Красюк Иван. 1909. 21 мая».

Жекмаки встретил теплый прием в Петербурге. Он побывал 13 сентября 1913 года в Департаменте полиции. Здесь ему тотчас же вьщали пособие — 50 рублей. Затем он навестил сенатора Д. Б. Нейдгардта. Сенатор Нейдгардт и Степан Петрович Белецкий приняли участие в гонимом палаче.

Сенатор Нейдгардт просил Белецкого предстательствовать за Жекмаки у одесского градоначальника И. В. Сосновского. А Белецкий без промедления обратился с письмами к И. В. Со-сновскому. Он просил Сосновского дать место Жекмаки. Белецкий заканчивал письмо так:

«Д. Б. Нейдгардт, принимая особое участие в судьбе Жекмаки и всячески желая помочь ему ныне в его безвыходном положении, между прочим оттеняет то обстоятельство, что Жекмаки в смутный период 1906–1908 гг. оказывал весьма ценные услуги в деле ликвидации в Одессе судебных приговоров в высшей мере наказания, назначаемого военно-полевыми судами».

Мы не знаем, как отнесся к просьбе Нейдгардта Соснов-ский и что сталось с «ликвидатором судебных приговоров в высшей мере наказания».

Все рассказанное — не сказка, не кошмарный сон, а быль, невероятная, жуткая быль. Какой звериный образ явлен в лице Жекмаки и до какой степени морального падения, морального растления могут дойти люди, проявившие столько сочувствия палачу!

Германский подданный Ричард Фремель, проживавший в первом десятилетии нашего века в Лодзи, состоял явным агентом и секретным сотрудником Лодзинского жандармского управления, затем отправлял обязанности палача города Лодзи и напоследок своей карьеры служил даже в контрразведывательном отделении штаба Варшавского военного округа.

К концу 1909 года Ричард Фремель оказался в бедственном положении: профессия его была известна, и обыватели Лодзи в ужасе сторонились от него, а жандармские начальники, выжав из него все соки и не находя приложения силам своего верного слуги, сочли возможным лишить его всякой поддержки. Ричард Фремель решил искать правды и жаловаться по начальству. В декабре 1909 года он обратился с прошением к директору Департамента полиции Н. П. Зуеву. Прошение это, написанное ломаным русским языком и удивительным стилем, представляет документ столь замечательный и столь редкой своеобразности, что мы считаем нужным воспроизвести его с сохранением стилистических особенностей подлинника. Читателю ведь нечасто приходится читать историю жизни палача, им самим рассказанную, своего рода автобиографию палача. Пересказать ее нельзя, ибо самый искусный пересказ лишит эту историю характернейших штрихов.

«Честь имею донести Вашему Превосходительству, — писал Фремель, — о моем положении, которое мне встретило по долгой службе в гор. Лодзи. 1907 году мне подозревали, как шпиона, а так как брат мой Август Фремель был членом одной революционной партий и я ему объяснил, что мне хочут убийть, то мы между собой уговорились ити Начальнику Жандармского Управления и отдать свой прислуги; что мы знали, все заявили Начальнику Жандармского управления подполковнику Глобачеву, который нас принял, как явных агентов. Мы ходили с патрулем и арестовали всех нам знакомых революционеров. Революционерам мы очень мешали в работах, то они постановили мне и брата моего каким-либо способом убить или отравить; 1907 году нами было получено сведение, что зделана засада и должны нас обязательно убийть, но где засада и на какой улице, неизвестно было; и мы вышли в город, и мне удалось забрать революционерам 8 браунингов и около 300 пуль. Покушение им не удалось, то они постановили бросить под нас бомбу, которую в месяце мае 1907 году бросили на Константиновской улице около дома 43, от которой брат мой получил 86 ран, а я получил грижу в большом размере и перепонки в носу полопали, на которые я до сегодняшнего дня болею, но брат мой скоро выздоровел, и мы дальше работали.

Потом мы были командированы из гор. Лодзи в гор. Варшаву, где мы были 1 месяц, и обратно в гор. Лодзь откомандированы. Там мы были до месяца августа и оттуда брат мой поехал в Варшаву, а я в гор. Ригу, но в Риге не было вакансу, то я был командирован в гор. Ченстохов, где я прослужил 3 месяца, а брат мой поехал из гор. Варшавы в гор. Лодзь по своим делам, где был убийт революционерами на Петроков-ской улице 13-ю пулями, но мне они не могли достать в свои руки, то они постановили убить дядю моего, который содержал ресторан на углу Дзельной и Видзевской, Иосифа Фре-меля; то они думали, что я приеду на похорон, то имела быть брошена бомба, и так устроено, что я уж бы им не ушол, но я получил сведения и не пошол на похорон.

На фабрике Штильде в гор. Лодзи нами была забрана казенная винтовка, которая были забрана убийтому казаку, и две уланские шашки и два японские штыки, а боевик, которому принадлежало все оружье, был убит нами на Мильша улице в гор. Лодзи.

Из гор. Ченстоховы я увольнился и выехал в Германию явиться к воинской повинности, но так как ранен от брошенной бомбы под меня, я был потому уволен, но делать заграницей мне не было что, то я обратно выехал в гор. Лодзь, там я встретил свой товарищей, которые служили, как агенты жандармского управления; они мне пригласили ити с ними на обыск в кофейную Божинского по Огродовой улице 15; кофейная та была нам известна, как сборный пункт боевиков; мы зашли и начали обыск, но результата не было, мы вышли и отправились в другую кофейную, Божинский не знал, как отомстить, что мы у него часто делаем обыски, подговорил каких-то людей, что были агенты и требовали денег, о том он заявил начальнику сыскного отделения, и мы были арестованы, 11 ноября 1907 года просидели 1 год и были оправданы петроковским окружным судом.

Втечений моего ареста в гор. Лодзи начали судить военным судом, то мне было предложено принять должность палача, на которое я согласился, потому что если я знаю, что я могу принести пользу правительству, то я на все соглашаюсь, я исполнял должность палача 1 год, так долго, как было нужно в гор. Лодзи, но хоть я был палачом и арестован, то в тюрьме работал так, как агент, между арестантами, и вскрывал очень много дел, 12 дел, которые были совершены бандитам Александром Влощанским, за которые было назначено наградных 4000 р. он сознался до меня все, и я донес об делах начальнику жандармского управления, но наградные получили люди, которые даже об делах Влощанского не знали.