Мартин Буркхардт - Краткая история цифровизации [litres]

В 1952 году «Вихрь» был готов и принят в эксплуатацию, а Форрестеру поручили руководство компьютерным отделом Лаборатории Линкольна, куда были переведены участники проекта «Вихрь». Задачей отдела была разработка полуавтоматической системы контроля воздушного пространства SAGE, призванной защитить Америку от советских ракет. Так Форрестер в возрасте 34 лет встал во главе крупнейшего сверхсекретного исследовательского проекта того времени. В его распоряжении находилось 175 сотрудников, а также солидный бюджет с возможностью поручать выполнение отдельных задач сторонним компаниям, таким как IBM, AT amp;T или Western Electric. Система SAGE, проработавшая до 1983 года, имела гигантские размеры даже по сравнению с «Вихрем»: комплекс состоял из 35 управляющих центров, каждый из которых занимал четыре этажа по 40 квадратных метров. 275-тонный компьютер, оснащенный 80 000 электронными лампами и потреблявший огромное количество энергии, был самой крупной вычислительной машиной в истории.

Форрестер успешно справился с поставленной задачей, однако в 1956 году его карьера совершила неожиданный поворот: из изобретателя и технаря он внезапно стал профессором Школы менеджмента им. А. Слоуна при MIT. Разумеется, многими это было воспринято как предательство инженерной идеи: доходило до того, что представлявшие его доклад модераторы на конференциях о компьютерных технологиях переспрашивали, не сын ли он того самого Джея Форрестера, который изобрел память на магнитных сердечниках.

Сам Форрестер не находил в своей метаморфозе ничего необычного, ведь он, с его точки зрения, занимался тем же, чем и раньше: вместо того, чтобы концентрироваться на физических составных частях машины, он начал изучать ее организационные компоненты, играющие роль при планировании проекта – или, пользуясь его определением, «ментальную базу данных». Вопросы организации и планирования серьезно занимали его еще при работе над системой контроля воздушного пространства. Руководство компании Western Electric однажды поведало ему о загадочных историях, регулярно происходивших на некоторых заводах: с определенной периодичностью, которую руководители окрестили «свинской», производство вдруг испытывало взрывной рост нагрузки и некоторое время работало на пределе возможности, после чего на протяжении многих месяцев заказов почти не было. Форрестер провел множество интервью с сотрудниками, фиксируя на бумаге схему принимаемых ими решений. Исходным материалом для анализа была таблица с перечислением наличных ресурсов, работников и поступивших заказов, а также описанием того, как система отреагировала на это сочетание параметров. Опираясь на свой опыт, Форрестер сразу заметил, что чрезмерное увеличение или сокращение нагрузки производства происходит из-за срабатывания механизмов обратной связи, многократно усиленных самой системой. Он понял, что многие бизнес-процессы вообще следует трактовать как форму психологической гиперреакции, а статистические «выбросы», причины которых раньше сводились к внешним воздействиям, на самом деле являются следствием ошибочных решений внутрисистемных акторов. Это стало началом теории системной динамики, впервые описанной Форрестером в 1958 году. Что стоит за термином «системная динамика»? Раз речь о «системе», можно подумать, что это какой-то волшебный алгоритм, но на практике модель Форрестера ограничивается «ментальной базой данных»: это модель, в которой фиксируются ожидания и решения людей, а также отслеживаются результаты их работы и взаимодействия.

Одним из первых проанализированных Форрестером примеров был склад торговца алкоголем. Представим себе магазин алкогольных напитков, куда раз в месяц приезжает фургон с новой партией товара от оптовика. Директор магазина разгружает фургон и передает водителю заказ на следующий месяц, который он составил, опираясь только на оборот магазина за последнее время. Получается, что есть две величины: сколько товара привез оптовик (input) и сколько заказал директор (output). Те же исходные посылки справедливы для оптовика и для покупателей. Новация Форрестера состояла в том, чтобы сделать ожидаемый результат вычислимым в рамках некоторой модели будущего с помощью компьютерной симуляции, что и было реализовано: программист Дик Беннет создал программу, просчитывающую все возможные сценарии развития модели.

По совету своего коллеги по MIT, экс-мэра Бостона, Форрестер вскоре перешел от моделирования небольших предприятий к более глобальным вопросам городского планирования. Анализ урбанистических преобразований в Бостоне подтвердил прекрасное изречение де Местра о том, что благими намерениями вымощена дорога в ад: выяснилось, что все широко разрекламированные градостроительные инициативы имели сугубо отрицательные последствия. Даже строительство социального жилья приносило его новым обитателям одни неприятности, так как приводило к исчезновению рабочих мест, и возведенные за государственный счет районы превращались в гетто, что еще больше усложняло их жителям устройство на работу. Признавать свои решения ошибочными не хотел никто, поэтому на Форрестера ополчились со всех сторон. Дошло до того, что в его кабинет в Массачусетском технологическом институте однажды ворвался коллега-социолог и заявил, что его не волнует правильность выводов Форрестера, но публиковать такие результаты абсолютно недопустимо. Развиваемая им системная динамика выявила одно болезненное обстоятельство, которое редко учитывается при планировании процессов: человеку трудно удерживать внимание даже на ограниченном числе взаимосвязанных переменных, мысли его начинают путаться до такой степени, что зачастую даже причина и следствие меняются местами. Форрестер писал, как некоторые его студенты, анализируя работу простейшего механизма с обратной связью, наполняющий стакан водой до определенного уровня, приходили к выводу, что стакан просто-таки высасывает жидкость из крана.

Если книга Форрестера «Урбанистическая динамика» уже пользовалась большим успехом, то изданная в 1971 году в малозначительном издательстве «Мировая динамика» вообще стала бестселлером. Сам Форрестер думал, что рассматриваемые им вопросы настолько сложны, что заинтересуют одну-две сотни экономистов, однако внезапно его компьютерные симуляции оказались в центре внимания: Римский клуб выпустил основанный на них отчет «Пределы роста», из которого привыкшее к мысли о неограниченном экономическом росте человечество узнало, что ресурсы нашей планеты конечны. Это положило начало знакомому нам сегодня дискурсу об устойчивом развитии, затмив собой куда более принципиальный вопрос о том, насколько возможно планирование в современном обществе. Невероятный успех системной динамики стал ее главной проблемой: анализ сценариев компьютерных симуляций действительно позволял выявить недостатки принятых решений, однако слишком велико было искушение положить кибернетический разум в основу новой политики технократического толка. Таким образом, критический метод Форрестера повторил судьбу объекта своего исследования – сам стал той болезнью, для лечения которой применялся.