Валентина Краскова - Преступления за кремлевской стеной

Веденкин комментировал каждую строку материала, делая возмущенное лицо и закатывая в негодовании глаза. Суть комментария сводилась к тому, что все в готовящейся публикации ложь. Удостоверения у него всегда были подлинные, ничего он не подделывал. В случае публикации грозил редакции судом. Страшным.

— Значит, вы не судимы?

— А уголовного дела вы все равно не найдете. Его уже нет в архиве, — хитро улыбаясь, ответствовал Веденкин.

А вот тут черед улыбаться нам. «Дело» живо. Хранится в надежных руках. А чего там только нет… И экспертизы, и чистосердечные признания, и раскаяния, написанные собственноручным красивым почерком черными чернилами. Кстати, Алексей Иванович почему-то решил отрицать все, даже собственный талант к чистописанию. Ради этого он оставил редакции образец своей подписи, выполненный нарочито безобразно. А еще в его уголовном деле есть обвинительное заключение и приговор.

Того, что он, будущий депутат в Госдуму, дружен с немецкими нацистами, Веденкин не отрицал. И про звания свои уточнил, и про заслуженные от фашистов награды…

Далее «Остапа понесло»… Веденкин сказал, что знает, где спрятано золото КПСС (!). Но об этом расскажет после. В своей книге. Или когда придет к власти. В Кремле.

Спустя еще несколько дней Веденкин предложил редакции компромат на других политических деятелей, явно надеясь, что редакция воздержится от публикации.

Уже по собственной инициативе Веденкин прибыл в редакцию с обещанной «компрой», которая оказалась лишь горячим словоблудием самого ее продавца.

«Почерк мастера с годами не меняется. Ни в большом, ни в малом».

Новые подробности о старом взрыве в Госдуме сообщает Г. Пунанов.

В июле 1997 года в Московском городском суде продолжались слушания по делу бывшего депутата Госдумы, лидера Национально-республиканской партии России Николая Лысенко. Народный избранник обвиняется в том, что 5 декабря 1995 года вместе со своим помощником, священником из Санкт-Петербурга Михаилом Рогозиным, взорвал собственный служебный кабинет в здании Государственной думы. Мотивом к столь необычному шагу послужило, по мнению следствия, желание депутата поднять свой собственный политический рейтинг.

Николай Лысенко известен широкой общественности не только тем, что в его кабинете полтора года назад прогремел взрыв. Прославился бывший народный избранник раньше, когда в знаменитой думской драке сорвал крест с парламентария Глеба Якунина. Однако этот факт в данном судебном процессе не рассматривается. Сейчас, помимо обвинения в терроризме, которое предъявлено и его помощнику Михаилу Рогозину, он обвиняется в мошенничестве, злоупотреблении служебными полномочиями и незаконном хранении боеприпасов.

Рогозин и Лысенко, которые находятся под стражей уже год, не признают себя виновными. По утверждению бывшего депутата, он и его помощник не имеют никакого отношения к разрыву трех гранат в кабинете № 845. В тот момент, когда прогремел взрыв, сам Лысенко, по его словам, находился в помещении мандатной комиссии, а Рогозин оставался в кабинете один и отвечал на телефонные звонки. В какой-то момент Рогозин зашел к Лысенко и сообщил, что мужчина, отказывающийся себя назвать, настойчиво требует его к телефону. Лысенко сказал, чтобы аноним подождал, повисел на телефоне. Священник ушел и через минуту вернулся, сообщив, что торопиться некуда — абонент уже бросил трубку. Сказав это, Рогозин повернулся, собираясь вернуться обратно. В этот момент и прогремел взрыв.

Следствие убеждено, что именно Рогозин по указанию Лысенко взорвал самодельное взрывное устройство. Лысенко же утверждает, что Рогозин не мог привести в действие взрыватель, так как не успел бы выйти из кабинета, дойти до помещения мандатной комиссии и еще сказать несколько слов до того, как раздался взрыв.

Следствие опирается на признание, которое написал сам Лысенко, сидя в камере предварительного заключения, однако, по утверждению подсудимого, оно было дано под давлением следователя Московского управления ФСБ. Якобы за это признание Лысенко обещали отпустить Рогозина на свободу, а самому ему — назначить незначительное наказание. Обосновывая это утверждение, Лысенко заявляет, что в его признаниях есть очень много расхождений с реальными обстоятельствами.

Так, в признании следствию Лысенко утверждал, что накануне взрыва купил в ЦУМе дипломат с надписью «РАБ». Проделал в нем несколько дырок и проволокой привязал к нему гранаты. В суде же Лысенко заявил, что в деле имеется справка из ЦУМа, где дирекция магазина заявляет, что таких дипломатов никогда у них в продаже не имелось. Плюс подсудимый говорит о том, что вообще весь день 4 декабря был в отъезде, и это могут подтвердить свидетели. А дырки, которые он, по его же первоначальному признанию, сделал в дипломате, экспертиза не обнаружила. Заявляя это, подсудимый ссылается на конкретные листы уголовного дела, которые, правда, еще не исследовались судом.

Что касается колец от гранат, которые были найдены во время обыска дома у бывшего народного избранника, то Лысенко утверждает, что они ему были подброшены.

Помимо статьи «терроризм», Николаю Лысенко предъявлено обвинение в мошенничестве. По утверждению следствия, он умышленно не оплатил краснодарской государственной телекомпании «Кубань» свое предвыборное выступление. Вместо этого якобы прислал факс с копией платежного документа, которого никогда не существовало. Лысенко утверждает, что за предвыборный эфир он действительно не расплатился, но по той лишь причине, что его спонсоры резко отвернулись от него, когда партия проиграла последние выборы в Государственную думу. Липовый факс якобы посылал не он, ведь на документе нет ни печати, ни его подписи. Кроме того, Лысенко заявляет, что уже неоднократно имел дело с этой телекомпанией и всегда оплачивал свои выступления в положенный срок, и ссориться с этой компанией совсем не входило в его планы. Мол, агитационную работу в том регионе Лысенко планировал вести и дальше, благо рейтинг у его партии именно в Краснодаре очень высок.

Обвинение в злоупотреблении служебным положением Лысенко также не признает. Следствие считает, что он умышленно не вернул служебный компьютер. Лысенко же заявляет, что просто забыл о нем, ошибочно полагая, что аппарат пострадал от взрыва. Потом, обнаружив компьютер в Санкт-Петербурге, он якобы делал все попытки вернуть технику, но не получилось.

Второй обвиняемый, Михаил Рогозин, являющийся одновременно заштатным священником Санкт-Петербургской епархии и действующим членом Национально-республиканской партии Лысенко, виновным в причастности к взрыву себя также не признает. Но до допроса священнослужителя дело еще не дошло.