Валентина Краскова - Преступления за кремлевской стеной

Правда, вездесущие репортеры обнаружили, что разрыто и соседнее захоронение. Территорию вокруг оскверненных могил оцепила милиция. Представители правопорядка категорически отказались отвечать на вопросы, что же именно произошло. Во всяком случае, до тех пор, пока не выяснятся все обстоятельства дела.

Большинство газет придерживались политической версии. Действительно, увлечение наших людей политикой не знает границ. Видно, ночью кто-то попытался осквернить могилу покойного маршала, но, наверное, перепутав ориентиры в темноте, разрыл соседнее, тоже свежее, захоронение.

И только несколько дней спустя прокуратура отмела политические мотивы содеянного. Все оказалось проще и страшнее. Из обоих гробов исчезли мундиры: маршальский — Ахромеева, и генерал-полковничий — с похороненного ранее генерал-полковника Средина. Мародеры унесли маршальскую и генеральскую фуражки, которые обычно приколачивают к крышке гроба. Мундиры высших военачальников пользуются особым спросом у перекупщиков. Так что маршальская форма с золотыми галунами, снятая с мертвого Ахромеева, вполне могла принести гробокопателям довольно приличный доход.

Обоих перезахоронили повторно. На этот раз в обычных темных костюмах».

Заговор провалился, в стране случилось небывалое — открылись двери партийных кабинетов, и, насколько мне известно, ни один коммунист в те дни не кинулся на защиту своих святынь. Где в те дни были те, кто сейчас марширует с портретами вождей? В 1993 году все было по-иному.

Вряд ли стоит относительно событий осени 1993 года применять такие определения, как «заговор» или «переворот». Это, скорее, была драка за власть. Драка, которая неизбежна в странах, где еще не развиты традиции разделенности власти.

С одной стороны, Верховный Совет стремился обеспечить свои приоритеты в иерархии государственной власти. Инициатором драки, которая могла обернуться гражданской войной, была верхушка ВС. Ельцин, в свою очередь, воспользовался этой ситуацией для укрепления собственной личной власти.

Они объявили об отставке Президента. Двинули вооруженные отряды на штурм мэрии. Фактически развязали боевые действия. Министр обороны Грачев выжидал до последнего момента. Ельцин был готов к вылету из Кремля на вертолете.

Только под утро были введены военные части. Белый дом оцепили и стали обстреливать из танков.

Реванш — отплата за поражение, за проигрыш, повторная борьба, предпринятая с целью взять верх над победившим противником.

В октябре 1993 года реваншист генерал Ачалов делал ставку на национальные воинские формирования. К такому выводу пришел корреспондент «Огонька» в результате беседы с военным руководителем одного из кавказских государств. Вот монолог этого военного, по понятным причинам пожелавшего остаться неизвестным:

«Начальник штаба обороны Белого дома генерал Ачалов позвонил в представительство нашей республики около десяти утра 21 сентября. Он заявил, что принято решение о разгоне парламента и штурм Дома Советов назначен на 24 часа 00 минут. Днем, а затем вечером, Ачалов попросил помощи от нас людьми и оружием.

Ачалов оказывал нам помощь в проталкивании некоторых наших вопросов в парламенте, и у нас перед ним были некоторые моральные обязательства. Было принято решение помочь Ачалову.

Я был, что называется, пущен вперед и, получив пропуск, прошел в Белый дом через 8-й подъезд и поднялся на 13-й этаж в комнату 1341, где находился своего рода штаб. В 22 часа 30 минут подъехали наши ребята. На этот момент вокруг здания стояла толпа в несколько тысяч человек. В штабе обороны Белого дома находились Ачалов, начальник штаба полковник Кулясов (подозреваю, что отставной), он постоянно крутился на вертящемся кресле, отвечал на телефонные звонки, пытался их систематизировать, у него, естественно, ни черта не получалось, он матерился, и все это выливалось в весьма суматошную деятельность. Макашов сидел в другом месте и периодически звонил. При мне он четыре раза звонил по поводу организации туалетов для обороняющихся.

С вечера 21 сентября до утра следующего дня наши люди были единственным боеспособным подразделением обороны Белого дома. Когда я поднялся наверх, Ачалов обрадовался мне как родному. Внизу были расставлены наши до зубов вооруженные охранники, стоявшие по периметру дома. В мои функции входило проверять посты каждые полчаса и отчитываться перед Ачаловым. Выполнить свои функции я не имел возможности ни разу, поскольку Ачалова в штабе практически не было. Он заглянул туда лишь однажды, спросил: «Как дела?» Я ответил: «Х…о», и он побежал куда-то дальше.

Весь тринадцатый этаж был занят так называемыми силовыми структурами. Один раз туда зашел Баранников, постоянно там находился генерал КГБ Стерлигов. Сначала он куда-то ушел, потом вернулся. Подошел ко мне и сказал: «Вот мы тут сидим, а надо бы телевидение взять». У меня рот был занят пепси-колой и поэтому я ничего ему не ответил и лишь покрутил пальцем у виска. Минут через десять пришел Лимонов, сел, тупо просидел до трех часов" утра и ушел. Около 12 часов появились фашисты Баркашов и Балашов. Поначалу их не восприняли всерьез, хотя в дальнейшем они сыграли весьма значительную роль в событиях. В приемной постоянно находился некий казак, заявивший, что с ним — 400 человек. Он связался с атаманом войска Донского Ратеевым, который, правда, впоследствии их не поддержал. Прибыл и человек, который утверждал, что он представляет некий Симферопольский авиационный полк Черноморского флота.

Рации были только у охраны Белого дома. Они работали на частоте 20. Мы пришли со своими рациями и работали на 15-й частоте. Через полчаса наши ребята стали переговариваться по рации и спрашивать друг друга: «Мы что, здесь одни?» Я подозреваю, что так оно и было. Оборонять Белый дом именно таким образом — это была совершенно бредовая идея. Где-то в полпервого ночи наш самый главный поднялся наверх и поинтересовался, где, собственно, штурм. Ачалов промычал что-то невнятное. В этот момент он с Баранниковым обсуждал весьма специфическую проблему: как бы им прийти в их министерства и занять министерские кресла. Периодически по коридору пробегал Терехов с криками: «Если нам сейчас не раздадут оружие, то мы немедленно уйдем!» Некий Саша, фамилии и должности которого я так и не узнал, но который руководил там всеми «боевыми действиями», сказал мне, что в Белом доме — 350 автоматов АКСУ, 20 пулеметов Калашникова и 4 пулемета КПВТ.

Наш главный сказал, что если и дальше так пойдет, то он разоружит своих людей. В 5 часов утра мы прекратили связь по рации, а в 6 утра мне по радиотелефону велели идти домой спать. Оцепление было снято, и в 6 часов утра 22 сентября в Белом доме вообще не было никакой охраны.