Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Только животные вынуждены адаптироваться к физическому окружению и к биологическим особенностям своего тела. Человек адаптирует свое окружение и использует свои биологические особенности для самого себя, своих нужд и целей. Именно такой подход отличает его от остальных живых существ.

Для животного появление потомства – вопрос временных циклов. Для человека дети – пожизненная и серьезнейшая ответственность, которая не может быть взята индивидом беспричинно, безрассудно или случайно.

Первичное право в моральных аспектах контроля за рождаемостью заключается не в «праве» неродившегося ребенка, семьи, общества или Бога. Здесь первичное право – то, которое мало кто осмеливается произнести вслух: право мужчины и женщины на собственную жизнь и счастье , право не считаться средствами ни для какой цели.

Человек – цель сама по себе. Романтическая любовь – глубокая, возвышенная страсть на всю жизнь, которая объединяет человеческие разум и тело в половом акте, живом свидетельстве принципу целостности.

Именно такой взгляд на человека и цель его жизни энциклика пытается разрушить или, выражаясь точнее, стереть, как если бы подобного видения не существовало и не могло существовать.

Заметьте презрительные отсылки к сексуальному желанию как «инстинкту» или «страсти», как если бы слово «страсть» было ругательством. Заметьте ложную дихотомию, предлагаемую энцикликой: человеческий выбор – это либо бездумное, «инстинктивное» соитие, либо брак, то есть институт, представленный не как союз страстной любви, а как единство «непорочной близости», «особой личной дружбы», «упражнений для очищения», бескорыстного долга, сменяющихся раундов отчаяния и беременности и такой невыносимой, второсортной скуки, что каждое полуживое существо было бы вынуждено бежать, чтобы спасти себя, в ближайший бордель.

Я отнюдь не преувеличиваю. В качестве своего последнего свидетельства взглядов католической церкви в вопросе о сексе я приберегла отрывок, где в переплетениях эвфемизмов и экивоков образовалась брешь, обнажившая истину.

Вот он:

«Разумные люди достаточно смогут убедиться в истинности учения, которое предлагает Церковь в этом вопросе, если обратят внимание на то, что может воспоследовать, если применять средства и доводы для искусственного сдерживания деторождения. Во-первых, они должны задуматься, как широк и легок путь, который таковой способ действий может открыть для супружеской неверности и для повсеместного падения нравственной дисциплины. Не требуется даже большой жизненный опыт, чтобы человек мог осознать свою слабость и понять, что люди, особенно молодежь, столь подверженная вожделениям, нуждаются в стимуле для соблюдения нравственного закона, и было бы нечестиво открывать для них легкий путь для нарушения этого закона. Следует также опасаться, чтобы мужья, привыкшие к этим способам предотвращения зачатия, не забыли о должном уважении к женщине и не стали использовать их как инструмент, служащий удовлетворению их вожделений, в ущерб телесному и душевному равновесию женщин, и более не воспринимать их как спутниц жизни, к которым следует относиться с любовью и уважением» (пункт 17).

Мне трудно себе представить рациональную женщину, которая не хочет быть инструментом эгоистичного наслаждения своего мужа . Мне трудно себе представить душевное состояние женщины, которая пожелала бы или смирилась с наличием мужа, который не испытывает эгоистичного наслаждения от секса с ней. Мне трудно себе представить человека, мужчину или женщину, способного поверить в то, что сексуальное удовольствие способно разрушить любовь и уважение мужа к своей жене, и в то, что относиться к ней как к племенной кобыле, а к себе – как к быку поможет сохранить и любовь, и уважение.

Зло слишком огромно, чтобы и дальше обсуждать эту тему.

Все же мы должны принять во внимание первую часть данного отрывка. Там утверждается, что «искусственная» контрацепция «может открыть для супружеской неверности» «широкий и легкий путь». Таков реальный взгляд энциклики на брак: супружеская верность покоится исключительно на страхе забеременеть. Не так уж много житейского опыта требуется для понимания того, что этот страх никогда никого не останавливал.

Теперь заметьте бесчеловечную жестокость, где в отрывке идет ссылка на молодежь. Допуская, что молодежь «подвержена вожделениям», и говоря, что молодые люди «нуждаются в стимуле для соблюдения нравственного закона», энциклика запрещает им использовать контрацептивы, тем самым демонстрируя свою идею морального стимула: она состоит в терроре – полном, неистовом терроре юношей и девушек, зажатых между первыми пробами в любви и примитивной грубостью моральной системы старшего поколения. Разумеется, авторы энциклики прекрасно знают о том, что жертвами запрета станут не малолетние маньяки и проститутки, а невинная молодежь, которая рискует жизнью в поиске любви: беременная девушка, брошенная своим парнем, или молодой человек, пойманный в ловушку нежеланного и преждевременного брака. Игнорировать агонию таких жертв (бесконечные самоубийства; смерти от рук неумелых врачей, делающих аборты; тяжелые жизни, потраченные на то, чтобы нести крест «бесчестия» и нежеланного ребенка) во имя «нравственного закона» – означает насмехаться над моралью.

Другая, подлинно невероятная насмешка проглядывает из того же пункта. В качестве предупреждения против использования контрацептивов энциклика утверждает:

«Наконец, надо тщательно взвесить, какую опасную власть даст это земным правителям, которые нимало не заботятся о соблюдении нравственных законов и заповедей… Кто запретит общественным властям благоприятствовать насаждению искусственных методов, препятствующих рождаемости, которые они будут насаждать как более эффективные или, более того, предписывать всем в обязательном порядке, если посчитают это необходимым? И это, конечно же, случится, если люди возжелают избежать трудностей, внутренне присущих божественному закону и испытываемых как отдельными лицами, так и семьями и обществом в целом, и с этой целью позволят правительствам вмешиваться в глубоко интимный и присущий лишь супругам дар [передачи жизни]» (пункт 17).

Никакая земная власть не пыталась (да и никакая частная группа никогда не призывала ее к этому) навязывать контрацепцию верующим католикам. А если вспомнить, что именно католическая церковь инициировала законодательный процесс в области контроля за рождаемостью по всему миру и поместила «самое личное на милость властей», то подобное утверждение становится еще более возмутительным. Если бы не вежливость по отношению к папской должности, то содержание энциклики можно было бы назвать дерзкой наглостью.