Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Превосходный обзор состояния современной философии дается в журнале Time от 7 января 1966 г.:

«Философия мертва? Часто кажется, что да. В мире войн и перемен, вооруженных бомбами принципов и ищущих принципы технологий вызывает беспокойство не то, что философы говорят, а то, что они не могут выразить. Когда разум отстранен, тогда свирепствуют слепые страсти, и когда поднимаются важные вопросы, тогда люди обращаются за ответами к… любому, кроме своего традиционного проводника – философа… Современная философия копошится внутри собственных проблем, а не смотрит на человека, и размышляет о философии, а не о жизни».

И далее:

«Для обоих движений (представителей аналитической философии и экзистенциалистов) становится невозможным ответить на вопрос “Что есть истина?”. Логический позитивист скажет, что конкретное утверждение может быть истиной или ложью согласно эмпирическим свидетельствам – другое не имеет значения. Сторонник философии языка займет себя анализом всех способов применения слова “истина”. Экзистенциалист сделает акцент на том, что является истиной для человека в конкретной ситуации».

Чем тогда заняты современные философы? «Если обычный человек посмотрит выпуск Journal of Philosophy от 10 июня 1965 г., то увидит парочку аналитических статей, в которых обсуждается, какой формулой лучше записать предложение “Есть коричневые вещи и есть коровы” – ($x) Е x w · ($x) Еxy или ($x) Bx · ($x) Cx ».

Если же кто-то все еще надеется найти что-либо ценное в современной философии, то он подвергнется порицанию.

Сегодня многие американские коллеги согласны с Дональдом Калишем, заведующим кафедрой философии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Он говорит: «Нет ни одной философской системы. Нет этических истин, а только разъяснения конкретных этических проблем. Пользуйтесь этими комментариями и работайте над собственной жизнью. Вы ошибаетесь, если думаете, что когда-либо были ответы на эти вопросы. Ответов не существует. Наберитесь храбрости и посмотрите этому факту в лицо».

Это означает: искать этические истины (то есть моральные принципы и ценности) – значит быть трусом и смелость состоит в отказе от этики, истины, ценностей и в поведении, подобном нетрезвому водителю или толпе, протестующей на улицах городов по всему миру.

Если человек ищет наставления, то тот же мотив, который приводит его к философии, – желание понять – заставляет его и сдаться. Вместе с философией человек отказывается от амбициозных стремлений своего разума, поиска знания и чистоты определенности. Он сужает диапазон своего видения, снижает уровень ожиданий и опускает глаза и идет дальше, считая квадраты плитки под своими ногами, и больше никогда не поднимает головы. Он стремился к интеллектуальным ценностям, но нашел лишь презрение и отвращение.

Если кто-то пытается уйти от философии в религию, то он сталкивается с еще худшей ситуацией. Когда религиозные лидеры организуют новое движение под девизом «Бог мертв», то нет более циничной мешанины.

«Теолог называет “болтовню Бога” нерелевантной», – кричит заголовок The New York Times от 21 ноября 1965 г. В статье не указано значение понятия «релевантный», а в описанной истории больше двусмысленности, чем пояснений, о чем можно судить из следующих отрывков: «Даже если когда-то и был Бог, то Он больше не часть человеческого опыта, и поэтому все, что Он говорит, сейчас незначительно и нерелевантно». И еще: «Функция религии заключается не в том, чтобы помочь человеку преодолеть реалии зла, безнадежности и страданий через апокалиптическое видение, а в том, чтобы научить людей жить с этими проблемами и делиться ими с религиозным сообществом».

Значит ли это – не противостоять и сопротивляться, но делиться «злом, безнадежностью и страданием»? Вы понимаете, к чему я.

Однажды из телевизионной дискуссии в Денвере, штат Колорадо, я увидела, как один из представителей этого движения обозначил цель и значение чуть более ясно. «Бог, – сказал он, – процесс созидательного социального сношения».

Это, скажу я, возмутительно по́шло. Я, как атеист, шокирована такой наглой попыткой отобрать у религии ее последнее достоинство и философский замысел, которым та, возможно, когда-то обладала. Я шокирована таким циничнейшим презрением к интеллекту и чувствительности людей, особенно тех, кто, как предполагалось, войдет в это движение.

Если люди откажутся от всех отвлеченных размышлений и обратятся лишь к конкретным условиям своего существования – к сфере политики, то какие ценности и моральное вдохновение они там найдут?

Есть популярное высказывание о том, что алкоголь и бензин нельзя смешивать. Как нельзя смешивать мораль и цинизм. Однако политическая система, сочетающая контроль и свободу, способна смешать что угодно – с теми же результатами на темных тропах человеческого духа.

С одной стороны, из-за умерщвляющего восприятие однообразия, возникающего вследствие моральной депривации, мы пропитаны скользкими, затасканными, липкими догмами перезрелого альтруизма, ставшего неуправляемым и впитывающего деньги, кровь и пустые слова о мировом благосостоянии, которому каждый жертвует и о котором никто больше не услышит. С другой стороны, все мы знаем, говорим и читаем в одних и тех же газетах, что связанные с благосостоянием проекты – всего лишь циничная политическая игра, то есть игра покупки голосов на деньги из общественных фондов, выплат «избирательных долгов» группам давления и создания новых групп, поскольку единственная роль политической силы, думают люди, в том, чтобы сохранить свою власть, и тогда для граждан существует лишь единственный выход – сбиваться в банды и маневрировать, решая, кто и кому должен жертвовать.

Первое делает возможным второе: альтруизм дает людям оправдание мириться с политической ситуацией. Альтруизм служит им разрушающимся и истончающимся прикрытием, чтобы они могли укрыться от ужаса собственных реальных убеждений: нет никаких моральных принципов, мораль бессильна и не способна влиять на их жизнь, тогда как они – слепые дикари, загнанные в склеп и обреченные на уничтожение.

Сегодня никто не верит политическим заявлениям – никто им не противостоит. Нет никакой общественной повестки, идеологии, целей, убеждений, морального пламени, духа перемен – ничего, кроме тихой паники цепляния за статус-кво со страхом обернуться к началу пути или посмотреть вперед на его конец, с лидерами, сужающими свое поле зрение до социальных опросов на следующий же день после своего появления на телевидении.

Обещания? «Не напоминайте нам об обещаниях, они были вчера, сегодня слишком поздно». Результаты? «Не ждите их так быстро». Затраты? «Не думайте так старомодно: чем больше потратим, тем богаче будем». Принципы? «Не будьте старомодными, у нас же есть консенсус». Будущее? «Хватит думать!»