Юрий Кот - Украинцы! Мы русские! Какой восторг!

Митрополит Иов сразу после рукоположения составил грамоту московскому царю, в которой обращался к Михаилу Фёдоровичу как «Богом избранному» Государю. А подписался он митрополитом «всея Малыя Росия».

Доктор исторических наук, член-корреспондент РАН Б. Н. Флоря замечает в связи с этим: «Разумеется, Иов (Борецкий) был не первым, кто употреблял термины “Великая Росия” для обозначения Русского государства и “Малая Росия” для обозначения восточнославянских земель Речи Посполитой, но впервые эти термины были использованы в официальном документе, исходившем от главы Киевской митрополии. Употребление таких названий указывало на то, что в будущих отношениях с Москвой Иов (Борецкий) будет выступать в роли младшего партнёра и он согласен на такую роль».

Надо сказать, что гетман Пётр Сагайдачный не скрывал готовности запорожцев служить московскому царю «верой и правдой», как прежде служили его предшественники, явно имея в виду походы Дмитрия Вишневецкого (Байды) против крымских татар в 1550-е годы. Но поскольку Московия в тот момент только преодолевала последствия Смуты и польской интервенции, а также не желала новой войны с татарами, от помощи царь вежливо отказался.

Понять ставку Кремля на Церковь можно — переменчивый нрав казаков был известен. Потому роль связного с Киевской митрополией была возложена на ближайшего помощника патриарха Александрийского Кирилла протосингела Иосифа. С лета 1620 года Иосиф был отправлен в Печерский монастырь к митрополиту Иову «для науки и утверждения веры».

Донесения, которые слал протосингел в Москву, докладывали о политическом состоянии дел на Малой Руси, прежде всего об отношениях казаков с ляхами. В одном из них говорилось, что казаки задержали ксёндзов, которые пытались распространять в Киеве «ляцкую веру», и гетман заявил королю, что, если и дальше будет притесняться «православная вера, и имде с королем битца до смерти».

«В таких условиях установление связей с Киевской митрополией становилось необходимым и с точки зрения русских государственных интересов, и с точки зрения интересов Русской Церкви, — считает Б. Н. Флоря, — и соответствующее решение было принято».

Спустя два года епископ Исаакий привёз в Москву такое послание: «У нас та мысль крепка, мы все под Государевой рукой быть хотим». И снизу подписи казацкой старшины и киевских мещан, а также преподавателей киевской братской школы.

Ответ они получили такой: «Сейчас Царю Михаилу начать этого дела нельзя, но Государь и Патриарх будут мыслить, как бы Православную веру и церкви Божии, и всех вас от еретиков в избавлении видеть». Не могла ещё ослабленная смутой Москва с Польшей воевать. Как и десять лет спустя Кремль был вынужден отказывать просящим о господстве из Киева.

Только спустя треть века после появления в Печерском монастыре протосингела Иосифа уже сын московского царя Михаила Романова Алексей задумался о возможности возвращения русской земли Левобережья Малороссии под своё подданство. Надо сказать, не без участия патриарха Никона.

В конце мая 1653 года Богдану Хмельницкому были присланы санджаки — символ приёма в подданство. А 2 июля была послана гетману грамота с согласием «принять войско Запорожское под свою руку», для чего началась подготовка к созыву Земского собора по «польскому вопросу», который приговорил: «Гетмана Богдана Хмельницкого и всё Войско Запорожское з городами и з землями принять».

Надо сказать, что решение это принимали всем миром, от стольников и стряпчих до дворян, бояр и стрельцов. Все осознавали грядущую войну с поляками и литовцами. Но ради «православные християнские веры и святых божиих церквей» всё же решили: «С литовским королем битися, не шадя голов своих, и ради помереть за их государскую честь. А торговые всяких чинов люди вспоможеньем и за их государскую честь головами ж своими ради помереть».

В это же время запорожцы писали Хмельницкому: «Не советуем вам заботиться о приязни к полякам, а мысль вашу об отдаче всего малороссийскаго народа, по обеим сторонам Днепра живущаго, под протекцию великодержавнейшаго и пресветлейшаго монарха российского принимаем за достойную внимания и даём вам наш войсковой совет, не оставлять этого дела, привести его к концу, к наилучшей пользе нашей малороссийской отчизны и всего запорожского войска… Мы достоверно знаем, что великодержавнейший и пресветлейший монарх, самодержец всероссийский, как православный царь, приймет охотно и ласково нас, яко чадолюбивый отец своих сынов, в том же святом православии непоколебимо стоящих, под свою крепкую протекцию, не требуя от нас никаких даней и платежей в свою монаршескую казну, исключая нашей войсковой службы, за что мы, по мере наших сил, всегда будем готовы идти против его монарших неприятелей».

Надо сказать, что разделённые в результате великой смуты русские люди Великороссии и Малороссии стремились всеми струнами душ своих к объединению. И одни, и другие узнали все прелести господства Запада на своих землях.

Один из фрагментов «Истории русов или Малой России» архиепископа Георгия (Кониского) о событиях в Малороссии в XVII веке — периода введения унии на территории, которую захватила Речь Посполита:

«По истреблении гетмана Наливайки таким неслыханным варварством вышел от сейму или от вельмож, им управлявших, таков же варварский приговор и на весь народ русский.

В нём объявлен он отступным, вероломным и бунтливым, и осуждён в рабство, преследование и всемерное гонение.

Следствием сего нероновского приговора было отлучение навсегда депутатов русских от сейма национального и всего рыцарства от выборов, и должностей правительственных и судебных, отбор староств, деревень и других ранговых имений от всех чиновников и урядников русских, и самих их уничтожение.

Рыцарство русское названо хлопами, а народ, отвергавший унию, схизматиками. Во все правительственные и судебные уряды малороссийские посланы поляки с многочисленными штатами; города заняты польскими гарнизонами, а другие селения их же войсками; им дана власть всё то делать народу русскому, что сами захотят и придумают, а они исполняли сей наказ с лихвою, и что только замыслить может своевольное, надменное и пьяное человечество, делали то над несчастным народом русским без угрызения совести; грабительства, насилие женщин и самых детей, побои, мучительства и убийства превзошли меру самых непросвещенных варваров.

Они, почитая и называя народ невольниками, или ясыром польским, всё его имение признавали своим. Собиравшихся вместе нескольких человек для обыкновенных хозяйских работ или празднеств тотчас с побоями разгоняли, на разговорах их пытками истязывали, запрещая навсегда собираться и разговаривать вместе.