Джон Хемминг - Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации

Прошло какое-то время, прежде чем Эрнандо Писарро и его соратники поверили в дерзкие речи захваченных индейцев о том, что Альмагро вернулся из Чили и продвигается к городу. Они поняли, что затевается что-то странное, когда толпы индейцев, стягивавшиеся для нового наступления на город, за ночь исчезли. Эрнандо Писарро послал отряд кавалеристов на разведку по дороге в колья-суйю, и они подтвердили, что Альмагро возвращается. Он также послал молодого индейца с письмом к самому Манко. Этот индеец прибыл, когда посланцы Альмагро находились вместе с Инкой в Ольянтайтамбо. В письме Писарро содержалось предостережение Инке не верить на слово Альмагро, который был вероломным лжецом и в любом случае подчиненным губернатора Писарро. Такое предупреждение от человека, которого он держал в осаде в течение всего прошлого года, должно было бы показаться Троянским конем, самой очевидной из всех уловок. Но некоторое впечатление оно произвело. Оно укрепило Манко в нежелании доверять свою жизнь какому бы то ни было испанцу. После долгого совещания с индейскими старейшинами Оньяте попросили дать весомые доказательства того, что он не заодно с братьями Писарро. Он должен был отрубить руку индейцу, посланному Писарро. Это испытание он прошел без лишних отговорок, однако пойдя на компромисс: он отрубил только пальцы у их основания. Затем Оньяте отправился просить Альмагро приехать в Юкай лично для переговоров с Манко. Оньяте передал все заверения индейцев в дружбе, но предупредил Альмагро, что нужно быть осторожным. Поэтому Альмагро оставил часть своей армии в Уркосе под командованием Хуана де Сааведры и тронулся в путь по долине Юкай с двумя сотнями хороших кавалеристов на встречу с Инкой. Он остановился в Кальке, где раньше квартировал Манко, в 25 милях от Ольянтайтамбо.

Один из военачальников Альмагро предпринял необычную попытку личной дипломатии. Охваченный жаждой лавров победителя Инки, с которым он раньше был в дружеских отношениях, некий Руи Диас с молодым индейцем-переводчиком по имени Пако отправился в лагерь Инки. Он сделал это вопреки желанию Альмагро, который сам хотел вести эти щекотливые переговоры. Сначала Руи Диаса приняли хорошо, но внезапно позиция Манко стала более жесткой. Он потребовал еще доказательств того, что Альмагро настроен враждебно по отношению к сторонникам братьев Писарро в Куско. Альмагро захватил 4 разведчиков Эрнандо Писарро, и теперь Манко стал настаивать на том, чтобы их казнили и тем самым продемонстрировали честность Альмагро.

Различные авторы по-разному объяснили причины такой смены настроения Манко. Один утверждал, что Инка допросил переводчика Пако и вытянул из него признание в том, что Альмагро планировал лишить Инку свободы и отослать его в Испанию. По мнению Кристобаля де Молины, разрыв отношений произошел из-за отказа Альмагро казнить разведчиков Писарро. Едва ли он мог согласиться убить своих соотечественников, доблестных защитников Куско. Но Манко настаивал на такой бескомпромиссной демонстрации, прежде чем он отважится вверить себя армии Альмагро. Сомнения, зароненные письмом Писарро, осторожность его советников и его собственные подозрения заставили его осознать невозможность вступления в Куско вместе с Альмагро. Последние надежды на заключение союза были рассеяны, когда, по утверждению Сьесы де Леона, Альмагро позволил своим кавалеристам задавить при въезде в Кальку нескольких индейцев и когда сам Альмагро дерзко ответил на полную высокомерия речь Паукара, молодого индейского военачальника, командующего войсками в районе Кальки. Другие, более циничные испанцы считали, что Манко никогда и не собирался заключать союз. Он просто ждал, пока Альмагро не переправится на восточный берег вздувшейся реки Юкай.

Какова бы ни была настоящая причина, но 5 тысяч или 6 тысяч воинов Паукара внезапно появились на склонах гор вокруг Кальки и ринулись вниз на испанцев, побывавших в Чили, с криками: «Альмагро — лжец!» Испанцы отразили нападение привычной контратакой, но испытали затруднения при переправе через реку на плотах под натиском индейцев. Гнев Инки обрушился и на несчастного Руи Диаса, несостоявшегося посредника в переговорах о его сдаче. Манко позволил своим людям как следует поразвлечься с ним. Они раздели Диаса догола и «раскрасили его своими красками и веселились, глядя на его искаженные черты. Они заставили его выпить огромное количество их вина, или чичи, и, привязав его к столбу, стали метать в него из пращей плоды, которые мы называем гуавой, причиняя ему сильную боль. Вдобавок к этому они заставили его сбрить бороду и остричь волосы. Они хотели превратить хорошего испанского военачальника, каковым он и был, в голоногого индейца».

Нападение на Альмагро и его отряд отняло у Манко шанс на примирение с испанцами. Он не осмелился довериться честности испанцев, которая необыкновенно обесценилась в его глазах. Манко сделал ставку на свою героическую попытку уничтожить разрозненные испанские поселения в Перу. Теперь, когда его восстание потерпело поражение, он не мог надеяться на свое возвращение в Куско в качестве марионеточного правителя. У него не было иного выбора, кроме как отступить и вновь вернуться к образу жизни бродяги-изгоя, то есть к тому существованию, от которого прибытие испанцев спасло его три года тому назад.

Индейцы получили передышку, чтобы определить свою дальнейшую линию поведения. Две испанские группировки вступили в борьбу за обладание Куско и в конечном счете за обладание Перу. Когда солдаты Альмагро бежали от нападавших на них воинов Паукара, они направились прямо к Куско. 18 апреля 1537 года Альмагро овладел городом, который Манко безуспешно осаждал весь прошлый год. Сопротивление оказали только братья Писарро, Эрнандо и Гонсало, и горстка их сторонников. Их выкурили из подожженного индейского дворца и заключили под стражу. Следующей заботой Альмагро было защитить свою добычу от спасательной экспедиции Алонсо де Альварадо, которая все еще медленно двигалась по королевской дороге из Хаухи. Две испанские армии, две силы, которые спешили освободить Куско от мятежных индейцев, сошлись в бою 12 июля на переправе через реку Абанкай. Заместитель Альмагро Родриго Оргоньес одержал почти бескровную победу над солдатами Писарро, многие из которых недавно прибыли в Перу в ответ на панические мольбы губернатора о помощи.

В то время, когда испанцы скатывались к гражданской войне, среди коренного населения произошел раскол. Единокровный брат Манко Паулью попытался занять место, освободившееся с отъездом Инки. Оба они были одного возраста, им было немного за двадцать, но Паулью был несколько ниже по происхождению, хотя оба они были сыновьями Инки Уайна-Капака. Когда в 1534 году Манко уехал в Хауху вместе с Франсиско Писарро, он оставил Паулью своим заместителем в Куско, и Паулью всегда был стойким приверженцем власти своего брата-Инки. Соответственно, когда Манко попросили послать армию индейцев с экспедицией Альмагро в Чили в 1535 году, он назначил Паулью и верховного жреца Вильяка Уму возглавлять ее. По какой-то причине Паулью не присоединился к Вильяку Уму, когда тот сбежал из экспедиции, чтобы подстрекать Манко к мятежу. А также он не предпринимал попыток восстать против испанцев, когда отряд Альмагро находился в Чили или пробивался назад через пустыню Атакама. Напротив, Паулью оказывал неоценимую помощь Альмагро и своим присутствием придавал чужестранному разведывательному отряду респектабельность королевского визита. Местное население повсеместно приветствовало испанцев и снабжало их продовольствием и ценностями. Во время изнурительного перехода через прибрежную пустыню люди Паулью были проводниками экспедиции и расчищали колодцы к ее прибытию. Даже имея такую помощь, члены экспедиции были измучены этим полуторагодовалым походом. Без нее Альмагро и его люди, возможно, никогда и не вернулись бы. Двое из них, Гомес де Альварадо и Мартин де Гуэльдо, засвидетельствовали в 1540 году, что Паулью мог легко причинить им серьезный вред, если бы захотел, «так как он разбирается в военном деле, и ему подчиняются так много людей».