Борис Черных - Старые колодцы

У меня 9 душ, раб. рук 2, отцу 95 лет, жена 50% инвалидка физического труда, сын 17 лет, сын 12 лет, сын 6 лет, сын 2 месяца... Прошу не оставить моего мелкого семейства погибнуть голодной смертью и беспризорным юношам».

Такое в общем-то сдержанное письмо. Через полгода Мельников получил бумажку: «Ваше имя из кулацких исключено и признано трудовым. Председатель райисполкома Петров, секретарь райисполкома Никулин». Это все, чего добился проситель, – бумажки.

А вот Бадар, где позже председательствовал недолго Николай Карпович Царев и где родился нынешний председатель колхоза имени Кирова Петр Царев. Жанр документа тот же – эпистолярный:

«Москва, Красная площадь. От Карнаухова Николая Емельяновича, Нижнеманутского сельсовета Тулунского района, село Бадар... Я был взят в Красную Армию в 1929 году. Служил в 1-м Дальневосточном артполку орудийным наводчиком, прослужил 10 месяцев, а потом дома отца обложили индивидуальным обложением, меня вдруг из армии уволили и зачислили в тыловое ополчение, потому что раздельного акта у меня с отцом не было и поэтому меня решили голосом, но я в 1930 году уехал от отца на производство и работал там по настоящее время. С отцом никаких связей не имею, живу самостоятельно, имею жену Варвару Александровну, сына 4-х лет, второго сына 11 месяцев...»

Через месяц молодой Карнаухов получил письмо из райисполкома: «По документам и спискам райфо ни отца, ни вас в числе кулацких хозяйств по вашему сельсовету нет. Саушкин, Никулин». Видимо, обиженный орудийный наводчик был удовлетворен и таким исходом, ибо в бумагах архива нет более никаких жалоб.

А вот Новый Бурбун. «Рассмотрев материалы раскулаченного хозяйства Оводнева Н.Я., считаем по существу это правильным, но учитывая преклонный возраст Оводнева (80 лет), а также и то, что на его иждивении находится внучонок, оставшийся от убитого сына во время восстания против белых, работавшего в качестве начальника штаба, предлагаю Вам возвратить дом или предоставить другое жилище и обсудить вопрос о возможности привлечения его и внука в колхоз. Об исполнении сообщите нам к 20/VII с. г. Замзав Бюро жалоб комиссий советского контроля при Совете Народных Комиссаров Союза ССР Киселев, контролер Семенов. 22 июня 1934 года №Д-20-56».

Снова Перфилово. На сей раз жалоба от исключительно добросовестного хлебороба, который всерьез внял призыву улучшать культуру земледелия, вести его по-научному. Послушайте: «В перевыборную кампанию 1927 года я сельской избирательной комиссией лишен избирательных прав со всем семейством, как держащий одного годового рабочего. Это решение комиссии считаю в корне неправильным по следующим мотивам:

1. Я не эксплуататор, никогда не делал кабальных сделок и наемной силой стал пользоваться недавно по необходимости.

2. Мое семейное положение таково, что только 3 человека трудоспособных, а остальные 8 дети и старые.

3. Я не даю своих машин в эксплуатацию, а только держу для собственного хозяйства.

4. Показательное хозяйство я первый во всем Совете организовал и веду опыты, что отнимает у меня все время.

5. Я первый завел пчел (это у нас редкость) [54]и пропагандирую это дело.

6. Симментальский рогатый скот вырастил с большим трудом уже после революции, и теперь многие соседи улучшают породу скота.

7. Породистых лошадей завел первым в деревне, а теперь есть у соседей, т. к. держу племенных жеребцов.

8. На с. х. выставках премировался как хозяин культурник. В прошлом году получил «борону Зигзаг» и селекционные семена (в качестве премии).

9. При моей малограмотности все опыты по улучшению хозяйства отнимают много времени, поэтому я держу одного рабочего. Лишение прав на меня подействовало крайне тяжело. До сих пор я считал, думал, надеялся увидеть плоды своей работы не только у себя, но и у соседей, а теперь меня отнесли в лагерь врагов Советской власти.

Прошу Вас провести расследование, т. к. ходатайство перед местным прокурором оказалось безрезультатным, и восстановить меня и мое семейство в правах голоса.

Прилагаю удостоверение № 566 от 4/IV.27 года. Орлов Сергей».

Дочитаем и удостоверение.

«Выдано предъявителю сего гр-ну села Перфилова Орлову Сергею Наумовичу 53 лет в том, что он действительно имеет в селе Перфилово свое сельское хозяйство.

Имущественное положение Орлова следующее:1 дом с надворными постройками, рабочих лошадей 6 голов, жеребят по году 2 головы, дойных коров 5 голов, нетель 1 голова, овец 1 голова, свиней 6 голов. Посеву имеется 26 десятин.

Сельхозмашин: самосбросов, сенокосилок 1, конные грабли 1, молотилки 1, веялок – 1; кроме изложенного гр. Орлов имеет 4 цевов рамчатых.

Семейное положение Орлова: жена Мария 51 год, брат Андриан 35 лет, его жена Арина 27 лет, его дети: Евгения 16 лет, Александра 14 лет, Иван 12 лет, Анна 5 лет, Татьяна 7 лет, Анатолий 9 лет, мать Мария 89 лет.

В данном хозяйстве проводятся культурные начинания и улучшения, как-то: построены теплые скотные дворы с датскими кормушками. Имеется породистый рогатый скот симменталы.

Лошади тоже породистые. Проводилось травосеяние.

Данное хозяйство имеет одного годового рабочего, что сельсовет и удостоверяет».

В письме, адресованном РИКу, сельсовет сообщает:

«Посев ржи – 4 десятины, пшеницы – 8,75 десятины, овса – 5 десятин, ячменя – 1 десятина, гречихи – 0,25 десятины, картофеля – 0,30 дес, конопля – 1,12 дес, зелени– 3 десятины, огурцов... (непонятно)...

Наемный труд применялся для обработки посевной площади, каковую личным трудом своих трудоспособных членов семьи обработать гражданин Орлов не мог. Лишен избирательных прав гр-н Орлов был за эксплуатацию постоянного наемного труда.»

Секретарь Вишневская

Наконец, еще заглянем в Шерагул, коль Архив предоставляет такую возможность. Правда, сюжет этого письма уводит нас далеко в 30-е годы, но начало всему именно тридцатый год.

«Мой муж Максим Максимович Домашенко середняк, семейное положение жена и трое малолетних детей, поступил в артель колхоза „Новый быт“ Каразейского сельсовета Куйтунского района, где и работал до 1933 года, в этом же году был вычищен с колхоза по неизвестным причинам на почве личных счетов, подведен под индивидуальное обложение и лишен прав голоса. В 1933 году осужден на 5 лет лишения свободы с конфискацией необщественного имущества. Находясь в срочном заключении, мой муж Домашенко умер в городе Тулуне в райбольнице.

Причем необщественного имущества изъято – корова, две свиньи, весь картофель. Заработанный хлеб на трудодень не выдали ни одного килограмма. Я осталась на произвол судьбы голодной смерти с детьми... При этом прикладываю свидетельство о смерти мужа. Все оправданные документы на мужа находятся в крайсуде».