Александр Торубара - Панвитал

Соответственно этому убеждению он „вполне обоснованно“ ожидал от торгового партнера полного возмещения „трудовых издержек“ (возмещения затраченных „постоянного“ и „переменного“ капиталов вместе с „прибавочной стоимостью“, возмещающей его собственные „трудовые затраты“).

Однако реализация этих притязаний, и это известно более чем хорошо, систематически наталкивается на существенные затруднения, которых, если стоимость есть труд, да еще и „общественно необходимый“, в принципе быть не должно – в противовес произведенной (если считать, что стоимость производится таким образом) в рамках одного субъекта товарного производства стоимости обязательно должен существовать соответствующий эквивалент, произведенный в рамках другого субъекта такого же производства (одного этого, вообще говоря, достаточно, чтобы хотя бы как минимум усомниться в истинности трудовой концепции стоимости).

Поскольку всем совершенно ясно, что под ценой товара скрывается нечто, являющееся основой ценообразования, и это нечто получило название стоимость , а определение его трудом оказалось несостоятельным, определить его необходимо было как-нибудь иначе. И буржуазное сознание пошло по пути наименьшего сопротивления, определив его на основе наиболее приемлемой для буржуазного индивидуализма философской концепции субъективного идеализма как оценку (то есть субъективное мнение) полезности вещей хозяйствующим субъектом.

Правда, такое определение не лишено даже формальных недостатков, определяя стоимость, основу цены, через оценку (по типу „масло масляное“), однако, видимо, лучше иметь плохое определение, позволяющее более или менее правильно ориентироваться в экономической действительности, чем не иметь никакого или руководствоваться заведомо ошибочным.

Если же попытаться определить объект этой субъективной оценки, то не так уж трудно выяснить, что он, в общем-то, достаточно реален. Но сначала необходимо уяснить, кто же это такой – „участник хозяйственного процесса“. Ясно, что это не приказчик в лавке („продавец-консультант“ на современный манер) и даже не генеральный директор фирмы. С полным основанием оценивать „ценности“ может лишь хозяин – владелец или собственник, экономический субъект, субъект сферы владения или собственности. Он, конечно, может и ошибаться, субъективно („комплексы моих ощущений“ – это не тела – это мои представления о них) завышая или занижая „ценность“, хозяйственную значимость принадлежащих ему жизненных средств, то есть то значение, которое имеют они для его жизнедеятельности в частности и функционирования вообще, в какой мере они влияют на эти процессы, однако не оценивает же он нечто существующее лишь в его воображении! (а тот, кто оценивает лишь существующее в его воображении, рано или поздно становится объектом внимания врачей-психиатров или правоохранителей, переходя, скажем так, в несколько иную качественную определенность).

Идеологическая неприемлемость исходной философской позиции субъективного идеализма (мало ли какой „комплекс“ преподнесут мне мои не всегда надежные ощущения!) ни в коей мере не должна служить препятствием для использования конкретных результатов исследований (в зеркале не предмет, а всего лишь его отражение, однако какое-то представление о предмете можно получить и по его отображению в зеркале). Поэтому очень многие теоретические выводы субъективистической буржуазной экономической теории могут оказаться весьма полезными при построении концепции, основанной на анализе взаимоотношений между субъектами сфер владения или собственности и их объектами и взаимодействия таких сфер друг с другом.

Впрочем, пользу эту вряд ли стоит переоценивать: выполняя социальный заказ и увлекшись крайне актуальной не только для своего времени, но и для капиталистического способа производства вообще проблемой источника обогащения капиталиста, изо дня в день изощряющегося в попытках решения одной и той же проблемы: как нажиться, стараясь в очередной раз результатом своей экономической деятельности – товаром – накормить давно уже сытого и одеть столь же давно одетого – другими словами, удовлетворяя потребности, уже

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Вообще-то Маркс, скажем так, не вполне прав. То, что он имел в виду, – это не наука (наука – это именно „широкая столбовая дорога“, где все укатано и приглажено, где все ясно и „понятно“), а, скорее, исследование . Да, исследователь, как может, карабкается по его „каменистым тропам“ – ради краткого мига созерцания „сияющих вершин“ – „весь мир на ладони!“. И спускается вниз с этих сияющих „покоренных вершин“ (В. Высоцкий, сам, кстати, не побывавший ни на одной вершине), а следом спешат толпы соискателей (чинов, регалий и прочих благ) с их бульдозерами и бетоноукладчиками, и делают науку. Но у них и после них – это уже не тропы, а широкая столбовая дорога, проходящая по дну ущелья и упирающаяся в очередную вершину с ее каменистыми тропами… И очередной ее страж (кандидат! наук!) назидательно-строго машет указующим перстом очередному карабкающемуся: „Не сметь! Ненаучно! Посягать на священные авторитеты – не-по-зво-ли-тель-но! Никаких „карабканий“! Только на бульдозере – и никак иначе! 1 метр на бульдозере – и кандидат наук, – еще пара метров – и уже доктор! Со всеми почестями и благами! Чего вам еще?“

„Amicus Plato sed magis amica veritas est.“ – „Платон мне друг, но истина мне дороже.“ (лат.)

Вопрос о принципиальной достижимости идеала демократии – власти народа – аристократии – власти лучших – достаточно непрост и заслуживает отдельного детального рассмотрения.

4Любопытно, как „благопристойная“ Европа изумляется каждому приходу к власти „демократическим“ путём откровенно худших, как, например, Муссолини и Гитлер, а в наше время – Ельцин и его камарилья в России или „партия свободы“ во главе с Й. Хайдером в Австрии. Это свидетельствует о непонимании самой сути западной „демократии“, при которой к власти закономерно приходят именно худшие. Ведь плутократия (а вся западная „демократия“ является именно таковой) уже сама по себе по определению не является властью лучших. Я уж не говорю о том грубом манипулировании „народным волеизъявлением“, которое прочно взято на вооружение восточноевропейскими фурократическими „демократиями“, и „качестве“ тамошних „элит“.