Ермек Турсунов - Кирпич

К тому же нам безбожно урезали бюджет. Начались сокращения. Росло недовольство. Я людей понимал, но помочь ничем особо не мог. А одними запретительными мерами ситуацию не спасешь.

Оставалось рассчитывать на рекламные доходы, и я стал самостоятельно вести переговоры с крупными игроками. Многие готовы были к сотрудничеству: все-таки республиканский канал, метровый диапазон, значительный охват территории. Намечались серьезные сдвиги. Мы могли стать главными конкурентами «Хабара» и вырвать себе нехилый кусок от общего рекламного пирога.

Ерлан Сатыбалдиев на тот момент президент телерадиокорпорации фигурой был вялой и несамостоятельной. Он такие вопросы не решал и кивал в сторону Алтынбека.

– Есть министр, к нему и иди.

И я пошел убеждать Алтынбека заключить новые контракты.

Алтынбек как-то невнятно отреагировал, сказал, что надо все взвесить, все обдумать и лишь потом, может быть, как-нибудь…

Но сроки горели, конец года, и ждать было нельзя. Надо было спасать канал. Тем более что частоту «Алатау» тоже собирались забрать, а сотрудников распустить.

И тут вдруг появляются какие то бравые хлопцы в дорогих костюмах с московским говорком и визитками компании «ВидеоинтернейшнлАзиа». Они суют мне под нос контракт, согласно которому все рекламное время на канале «Казахстан» давно уже продано, причем на кабальных условиях и за смешные деньги. И прозрачно так намекают, что поезд уже ушел, что я не совсем владею информацией и лучше всего подумать о плодотворном творческом сотрудничестве на будущий год.

Я в непонятках начинаю искать правду, а это дело, как вы сами понимаете, бесперспективное и в каком-то смысле опасное. Но теперь то уж можно об этом говорить. Все ведь осталось в прошлом.

Господин Сатыбалдиев на мои вопросы лишь развел руками и по обыкновению своему показал наверх. Я стал искать встречи с Алтынбе ком, чтобы поговорить с ним «на понял понял». А если прямо, то я просто хотел предложить ему разорвать имеющийся контракт и заключить новые. Более выгодные для канала.

И тут уже нарисовались серые люди из конторы. Они показали мне корочки в чине подполковника и капитана и предложили выпить по чашечке кофе. За разговором они, как бы между прочим, обронили фразу, что «хорошо бы этого жирдяя Сатыбалдиева» сдвинуть с нагретого места. Типа давай ты сунешь ему взятку и мы его накроем на рабочем месте. Взятку мы, мол, обеспечим.

Сейчас, по прошествии лет, я думаю, что кукловоды, стоявшие за этим делом, рассчитали все правильно. Сатыбалдиев ставленник Ал тынбека. Удар по Сатыбалдиеву это удар по Сарсенбаеву. И удар практически стопроцентный. А я всего лишь торпеда. Исполнитель. Мелкая пешка. В случае чего мной можно пожертвовать. Никто особо не заметит и запрягаться не станет.

Так оно и получится в итоге. Но в тот момент догадываться об этом я не мог и прямиком отправился в кабинет к Ерлану предупредить, что против него готовится нехитрая операция из серии «Борьба с коррупцией и мздоимством». И чтобы он это имел в виду, поскольку не только я захожу к нему в кабинет. Любой случайный посетитель может забыть здесь конвертик с купюрами или какой невзрачный пакетик в углу с дорогим и меченым подарком.

У Ерлана Абеновича от этого разговора глаза сделались круглыми, он схватился за сердце и срочно слег.

А через пару дней к нам в офис уже без всякого приглашения заявилась толпа сотрудников. Они быстренько опечатали бухгалтерию, ловко надели на меня наручники и под белы ручки повели по длинным коридорам на выход.

Помнится, Галина Леонидовна Кузембаева, с которой у меня намечалась рабочая встреча, наткнулась на меня в дверях и, заполошная, по своему обыкновению, не особо замечая плотного сопровождения, стала спрашивать, куда это я направился и скоро ли вернусь.

– Тут цель была другая. Или цели. Покрупнее, надо полагать. Хотя формально я ведь был «человеком Алтынбека».

Правда, не посвященным во все тайны мадридского двора.

Мы ж должны показать тебе отснятую передачу и обсудить эфирное время, удивилась она, показывая мне Аудиокассету.

Я честно ответил, что догадываюсь, куда сейчас поеду, но не могу сказать точно, когда именно вернусь. И вернусь ли вообще, поскольку запястья мои сжимали казенные браслеты, а товарищи в штатском предусмотрительно прикрыли их моим же пиджаком.

Наутро я проснулся знаменитым. Не было, пожалуй, ни одной газеты, не осталось ни одного телеканала, по которому бы не показали, как бравые ребята сажают меня в «бобон». Естественно, все фотографии и все видео сопровождались бесчисленным количеством комментариев. Выдвигались самые разные версии. Порой совершенно фантастические.

Один депутат, помнится, даже предположил, что я заслан коварной Америкой и прибыл сюда с некой тайной мормонской миссией, как некогда в Старгород бывший предводитель дворянства. И вот теперь я, «гигант мысли и предводитель команчей», будущий отец казакпайской демократии, пробрался на идеологически важную позицию руководителя телеканала и вещаю на всю страну, сея, так сказать, разврат и смуту.

Одним словом, арест гендиректора Казахстанского телевидения превратился в новость дня. С него начинались все информационные ленты. И во всем этом театре абсурда неизвестные режиссеры отвели мне ведущую роль. Я внутренне чувствовал, что она мне не подходит. Ну не тяну я никак на злодея международного масштаба. Кто я такой, если без дураков? «Веселый нищий. Безвредный насекомый». Разменная монета. Причем самая мелкая.

Тут цель была другая. Или цели. Покрупнее, надо полагать. Хотя формально я ведь был «человеком Алтынбека». Правда, не посвященным во все тайны мадридского двора. Ну а кто там будет разбирать, во что я посвящен, а во что нет? Ходит в бани, играет в футбол, допущен к телу, значит, доверенный. Логика прокурорская по сути верная. Но нуждалась, конечно, в уточнениях.

Вот за этими уточнениями, надо думать, меня и повезли в неприметное здание на углу улиц Байзакова Абая.

Конечно, читателям хочется страстей. Живописных подробностей.

Вынужден разочаровать. Не было ничего такого. Меня не били, не пытали и иголки под ногти не загоняли. Все было чинно, благородно, но давление оказывалось нешуточное. Мне, во всяком случае, хватило. И надолго. Так что не стану я тут геройствовать.

Как ни странно, про Алтынбека меня не спрашивали, хотя я и ожидал. О нем вообще тут разговоров не заводили.

С Байзакова меня уже ночью перевезли в ИВС, что возле кинотеатра «Целинный». Там, в ДВД, спустили в подвал, велели раздеться донага, провели внешний медосмотр не прячу ли чего в интимных местах, сняли шнурки с ботинок и запихали в камеру.