Георгий Чистяков - Post scriptum

Д ля изучения раннегреческой тираннии необходимо проследить эволюцию самого термина τύραννος, который не всегда служил обозначением власти так называемых старших тираннов и зачастую обозначал совершенно другие явления. Рассмотрению ранней истории этого слова в политической терминологии будет посвящен настоящий доклад.

Слово τύραννος вошло в греческий язык в период, следующий за оформлением поэм Гомера и Гесиода (у них оно не встречается), и уже к V веку обозначало целый ряд понятий:

1) Лирики: Феогнид (v 823; 1181; 1204), Алкей (79,8; 87,3) и Солон (23, 6, 9, 22) – и устная традиция V века этим словом обозначали не ограниченную законами власть одного лица, получившую название раннегреческой тираннии.

2) Гомеровские гимны (In Martem. VII, 5) и культовая поэзия, отражение чего мы находим у Софокла (Thrach. 216) и в Антологии (II, p. 137) обозначают этим термином власть Бога. В гимне Аресу говорится: ἀντιβίοισι τύραννε δικαιοτάτων ἀγὲ φωτῶν.

3) Эсхил употребляет это слово для обозначения всякой захваченной власти (Эгисфа – Ag. 1355, 1365, 1633; Ch. 359; 405; 761 и 973 и даже Зевса νέος γὰρ καὶ τύραννος ἐν θεοῖς Pr. 310; ὁ τῶν θεῶν τύραννος 222 и 733; 357; 759 и др.).

4) Софокл часто отождествляет слово τύραννος со словами κοίρανος, βασιλεύς, обозначая ими власть греческих царей героической эпохи (OT. 128, 535, 800, 922, 940, 1043, 1095; ОС. 450, 1340; Thrach. 815; Ai. 749).

У Фукидида, Ксенофонта, классических философов и самых разных греческих писателей и в римской историографии вплоть до христианских писателей слово τύραννος встречается в разных значениях, о которых не имеет смысла говорить в настоящей работе. Новоевропейская традиция очень ограничила наше разумение, полностью отождествив слово τυραννίς со словом dictatura, и привила неискушенному то отрицательное отношение ко всему обозначенному этим словом, от которого очень трудно абстрагироваться.

В данной работе ставится цель проследить этапы вхождение слов τύραννος и τυραννίς в греческий язык, т. е. воссоздать предысторию существования этого термина. Это не греческое по происхождению слово, как обычно отмечается, пришло из лидийского или фригийского языков. Гипотезу о лидийском его происхождении отстаивали Г.Гельцер (1880), С.Рейнах (1890); о фригийской родине этого слова писал В.Прелльвиц (1905). Все они приводили широко известные теперь параллели в топонимике, как то: τύῤῥα, τυῤῥανοί (названия этрусков) и т. д. Между прочим, сюда можно отнести и название албанской столицы Тирана.

В настоящее время обе эти гипотезы легли в основу обобщающей точки зрения о негреческом, малоазийском происхождении этого термина, дальнейшее развитие которой представляет задачу для специалиста по лидийской филологии, поскольку наша задача всего лишь проследить судьбу этого заимствования.

Классическим примером первого известного нам употребления слова τυραννίς в греческой литературе является 22 фрагмент Архилоха, где говорится:

Действительно, сопоставляя новеллы Геродота, посвященные Лидии, с фрагментами Ксанфа, можно сделать вывод о том, что наиболее архаичные варианты употребления слова τύραννος содержатся в преданиях о Мермнадах. Здесь слова τύραννος и τυραννίς употребляются в качестве синонимов слов βασιλεύς и βασιλεία (в их варварском смысле), но только применительно к власти лидийских царей. В формуле: Κροῖσος ἦν Λυδтς μὲν γένος παῖς δὲ Ἀλυάττεω, τύραννος δὲ ἐθνέων τῶν ἐντός Ἅλυος ποταμοῦ (I, 6) Геродот употребляет слово τύραννος именно в таком смысле (то же самое I, 7, 14, 15). При этом с насильственным захватом власти, как может быть хотелось бы думать a priori, наименования Гигеса или Мермнадов не связаны, т. к. в первую очередь тиранном назван Кандавл (I, 7). Тираннами здесь именуются Крёз (I, 6), Ардис (I, 15) и Мермнады вообще (I, 14).

Второй стадией распространения данного термина можно назвать употребление его для обозначения власти царей Мидии (I, 100; 96, 109), что превращает слово τύραννος в одно из обозначений восточного правителя. Так, в новелле о Крёзе и Кире (I, 86) и рассказе о военном совете персов (VIII, 67) тираннами называются правители вообще и правители, подвластные Киру. В другом месте словом τυραννίς обозначается власть самого Кира (VII, 52) и даже власть македонских племенных вождей (VII, 137 и VIII, 142). В новелле о македонском царе Пердикке имеются даже примечательные слова: ἔσαν δὲ τт πάλαι καὶ αἱ τυραννίδες τῶν ἀνθρώπων ἀσθενέες χρήμασι, οὐ μοῦνον ὁ δῆμος («это было в те древние времена, когда и αἱ τυραννίδες, а не только народ, жили бедно»; VII, 137). Примером употребления слова τύραννος в таком же значении могут служить fr. 7 (69v) Семонида Аморгского, который со свойственным ему «почтением» к женщинам говорит, что не любящую работу жену может иметь только ἢ τύραννος ἢ σκηπτοῦχος.

Свидетельством вхождения слова τύραννος в греческий язык является появление глагола τυραννεῦω, также встречающегося в тех частях труда Геродота, которые имеют фольклорное происхождение и повествуют о варварах, но отсутствующего в лидийском цикле (τυραννεῦω – I, 77, 163; V, 12; IX, 116). В результате этого стало возможным наименование тираннами наследственных царей Кипра (V, 109, 113), а следовательно – отождествление слова τύραννος с термином βασιλεύς уже не в варварском, а в эллинском смысле.

Таким образом, приходится думать, что вошедшее в греческий язык слово τύραννος первоначально не носило того отрицательного оттенка, который придала ему аристократическая традиция, и не было связано с обозначением власти раннегреческих тираннов, о чем также говорит его употребление в культовой поэзии; а это и породило то многообразие значений слов группы τύραννος и τυραννίς, которое характерно для словоупотребления классических и поздних писателей.

Т ексты Павсания, содержащие описания маршрутов, городов и отдельных объектов (так называемых экскурсов мы здесь вообще не касаемся), целесообразно разделить на три группы. Первую составляют места, заимствованные из топографических источников, периодов и периплов, предназначенных для практических целей; вторую – тексты, восходящие к периэгетам и парадоксографам эллинистической эпохи; и наконец, третью – материалы, почерпнутые Павсанием из его собственных путешествий. Поскольку Павсаний ни разу не упоминает по имени писателей IIIII вв. до н. э., труды которых были близки по содержанию к «Описанию Эллады» (прежде всего Полемона), и учитывая то, что его сочинение состоит из плохо стыкующихся друг с другом элементов, У.Виламовиц и А.Калькман заключили, что основное место здесь занимают выписки из этих авторов, которые только иногда перемежаются отдельными воспоминаниями автора. К.Робертом эта теория не была ни поддержана, ни опровергнута. Дж. Фрэзер, М.Кэрролл, А.Тренделенбург, Ж.До, Ж.Ру и др. высказались за «аутопсию» Павсания, однако в сущности их исследования говорят только о том, что сведения, собранные Павсанием, соответствуют действительности, но не доказывают того, что автор «Описания Эллады» писал по собственным наблюдениям. Вместе с тем для полноценного использования этих сведений необходимо знать, к какой из трех групп относится каждое используемое сообщение, ибо прежде всего именно с этим связано его датирование.