Дара Преображенская - Монологи с размышлениями

– Мне же больно! – кричала она, но её голос уходил куда-то вглубь неё.

Затем она увидела перед собой тоннель (этот тоннель хорошо описан в книге Раймонда Моуди «Жизнь после жизни»). И вдруг она услышала, да, буквально услышала внутренний голос, который задал ей один единственный вопрос:

– Ты готова уйти?

И мама мысленно ответила:

– Нет. Там у меня осталась дочь, и она не справится без меня. Ей нужна будет моя помощь.

После этих «слов» мама почувствовала, как вновь вернулась в своё тело. Постепенно у неё стали появляться экстрасенсорные способности. Возможно, это совпало с телевизионными сеансами Кашпировского, которые в те времена показывали по телевидению. Впоследствии она много занималась, работала над собой.

К ней обращались уже безнадёжно больные люди, обошедшие почти все медицинские инстанции. Многим она отказывала, многих бралась лечить. У меня с ней были сложные взаимоотношения, однако в трудные времена она всегда приходила мне на помощь, несмотря на жёсткость своего характера.

В душе моя мама осталась ранимым и чувствительным человеком, которая на мой взгляд заслужила намного большего, чем получала в действительности….

…..Папа родился в 1934 году в селе под названием Алтайское в обычной крестьянской семье. Позже спустя много лет, когда мне исполнилось лет 9 – 10 мы всей семьёй побывали на родине отца в том самом бревенчатом доме. После этот дом был продан другу отца Геннадию.

Мне он запомнился каким-то большим, тёмным, закопчённым.

Дед Николай служил в Красной Армии, участвовал в гражданской войне 1918 – 1921 гг. В нашем семейном фотоальбоме сохранилась фотография дедушки, сделанная примерно в эти годы. Передо мной двое высоких крепких красноармейца в будёновках. Мой дед в самом центре – белокурый с большими голубыми глазами. Говорили, он был очень красивым. После войны дед стал водителем-дальнобойщиком. Со слов отца он не очень-то ладил с дедом, потому что не помнил ни его ласку, ни заботу о нём, как о единственном сыне.

Семейная жизнь с бабушкой Ниной у деда как-то не сложилась. Со слов отца дед приезжал домой, устраивал попойки своим приятелям, затем вновь уезжал на долгое время. Семью он практически не содержал.

Возможно, из-за того, что у моего папы было отчуждение с его отцом, существовало в будущем некоторое отчуждение между ним и моим братом. Словно по какой-то заезженной колее. Мой брат был старше меня на десять лет.

Папа являлся не единственным ребёнком в семье. У дедушки Николая и бабушки Нины кроме отца была ещё общая дочь Валентина. В связи с тем, что бабушка Нина вышла замуж, уже будучи вдовой, у папы и Валентины существовал ещё сводный брат Василий (от первого брака бабушки Нины Григорьевны и её покойного мужа Егора). О первом муже бабушки Нины в семейных хрониках не осталось практически никакой информации. Осталась лишь фотография Василия. Большой глянцевый портрет в картонной раме, местами заретушированный опытным фотографом того времени.

Передо мной молодой парень лет восемнадцати с короткой стрижкой и голубыми, какими-то даже задумчивыми глазами. Внешне с отцом Василий не был похож (я имею в виду с моим отцом – т.е. со своим сводным братом). Его дальнейшая судьба сложилась очень трагически. Папа рассказывал о том, что Василий любил выпить. Случилось так, что он упал с коня и повредил себе позвоночник.

– Если бы его никто не трогал, а дождался врача, возможно, он бы остался жить, – говорила бабушка Нина Григорьевна, – но все начали его активно двигать, перетаскивать куда-то.

Наверное, повредился спинной мозг и жизненно важные центры, заложенные в нём. Это я так думаю сейчас с позиции уже дипломированного врача.

Папа рассказывал, что со стороны его отца Николая родственники как-то не поддерживали отношений, он их почти не помнил. Знал только, что у них была в деревне хорошая пасека, но мёдом внуков они почему-то практически никогда не угощали.

Мой прадед – отец бабы Нины, являлся деревенским старостой, в деревне его очень уважали и всегда советовались с ним. Вот передо мной фотография прадеда с прабабушкой. Я вижу крепкого коренастого человека, эдакого богатыря с бородой и добрым совершенно открытым лицом. Я думаю, что у этого человека был незлобливый характер и добрая душа. Рядом с ним – его жена, моя прабабушка Домна.

Папа рассказывал, что Домна была верующей женщиной. Она знала все церковные праздники, все посты, которые очень тщательно соблюдала. Также Домна Алексеевна (так звали мою прабабушку), знала много молитв, научив им своего внука Сашу – то, есть моего отца. На фотографии рядом с прадедом я вижу простую деревенскую женщину темноволосую с чёрными глазами. У них была единственная дочь Нина и несколько сыновей.

Один из них являлся прокурором Новосибирской Области в 1937 году. Папа рассказывал, что его арестовали по доносу и вместе с его соратниками замуровали в каменном доме.

…..Все эти люди погибли от недостатка воздуха. Когда через какое-то время этот дом вскрыли, они уже все были мертвы. Папа рассказывал, что его предки когда-то переселились из Орловской губернии центра России в Сибирь, потому что бежали от бедности и проблем. Их фамилия была Образцовы – типичная русская фамилия. Затем во время Великой отечественной Войны, когда вся деревня была превращена в рабов, люди жили и работали лишь «для страны», для «победы». У них не было паспортов, т.е. они не могли сменить место жительства.

Приезжали сборщики податей, которым вменялось с каждой семьи собрать столько-то литров молока, килограммов мяса и т. д. Если положенное количество не сдавалось в государственный «общак», значит, на эту семью налагался штраф, или эти люди рассматривались как «враги народа, подрывающие советскую власть».

Правительству было неважно, беден ты, сколько у тебя ртов в семье, ты обязан был отдать от себя «план» а выживешь ты или нет, никому до этого не было никакого дела. Денег в деревне практически тоже не было. Каждому работнику в колхозе насчитывались «трудодни». Ты также должен был успевать работать одновременно на себя и на государство. Папа рассказывал, как он, ещё будучи ребёнком, помогал матери зарабатывать эти самые «трудодни». Это было тяжёлое время для советской деревни. Бабушка была вся в работе, утром она давала задание детям прополоть огород.