Внутренний СССР - «О текущем моменте», № 9 (57), 2006 г.

В аспекте современного международного права речь идёт о предложении, высказанном инициативной группой своему правительству, арестовать главу другого государства в период его визита в страну…

[5]Из этой фразы Бенедикта XVI можно понять, что некая закулисная сила, не имеющая отношения ни к католицизму, ни к исламу «употребила» и папу, и лидеров мусульманских стран и организаций в целях разжигания межрелигиозной розни. Но эта сила не могла бы действовать без посредства журналистики — лживой и невежественной, графоманствующей с целью создания и продажи «сенсаций».

Папа Римский действительно стал жертвой политического манипулирования. Это видно, если обратиться к тексту его лекции в Регенсбургском университете, к тому её фрагменту, в котором приводится цитата из Мануила II Палеолога:

«…я недавно прочитал изданную профессором Theodore Khoury (Мюнстер) часть диалога между эрудированным византийским императором Мануэлем II Палеологом — состоявшимся, вероятно, во время зимнего квартирования 1391 года близ Анкары — и неким ученым персом о христианстве и исламе, и об их истинности. Впоследствии этот диалог был записан во время осады Константинополя между 1394 и 1402 гг., вероятно самим императором, поскольку его рассуждения приводятся более детально, нежели аргументы его персидского собеседника. Их диалог охватывает всё пространство структур веры, содержащихся в Библии и Коране, и особо останавливается на образе Бога и человека, неизбежно возвращаясь вновь и вновь к теме об отношениях между — как они говорили — тремя „Законами“, или тремя „порядками жизни“: Ветхий завет — Новый завет — Коран. Я не намерен говорить об этом сейчас, на этой лекции; мне бы хотелось затронуть лишь один аргумент — довольно маргинальный в структуре всего диалога — который очаровал меня в контексте темы „веры и разума“, и которым я воспользуюсь в качестве отправного пункта своих размышлений на эту тему.

В изданной профессором Khoury седьмой беседе («dialesis» — споре), император затрагивает тему джихада, священной войны. Император, конечно, знал, что в суре 2, 256 говорится: «Нет принуждения в религии». Как считают эксперты, это одна из сур раннего периода, когда сам Мохаммед не имел ещё власти и подвергался преследованиям. Но, естественно, император знал также и о наставлениях, развитых впоследствии и закреплённых в Коране, о священной войне. Не входя в особые детали, такие, как разница обхождения между обладающими «Книгой» и «неверными», он удивительно грубо — что нас поражает — и без обиняков обращает к своему собеседнику главный вопрос о связи между религией и насилием вообще, говоря: «Хорошо, покажи мне, что нового принёс Мохаммед, и ты найдёшь там только нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал». Император, выразившись столь бесцеремонно, затем подробно разъясняет причины, по которым распространение веры путем насилия является неразумным. Насилие противоречит природе Бога и природе души. «Богу не нравится кровь — говорит он, — и тот, кто действует без разума, („syn logo“), тот противоречит природе Бога. Вера есть плод души, а не тела. Кто, то есть, желает привести кого-то к вере, нуждается в способности хорошо говорить и правильно мыслить, а не в умении творить насилие и угрожать… Чтобы убедить благоразумную душу, вовсе нет необходимости применять ни руки, ни оружие, ни любое другое средство, которым можно грозить человеку смертью…».

Решающим утверждением в этой аргументации против обращения в веру силой является: неразумное деяние претит природе Бога. Издатель Theodore Khoury комментирует: для императора, византийца, воспитанного на греческой философии, это утверждение очевидно. Для мусульманского же учения, напротив, Бог абсолютно трансцендентен. Его воля не связана ни с одной из наших категорий, вероятно, даже с категорией разумности. В этом контексте Khoury цитирует произведение известного французского исламиста Р.Арналдеса, который отмечает, что Ибн Хацн доходит до того, что заявляет, что Бог, якобы, не связан даже со Своим словом, и ничто не обязывает Его открыть нам истину. Что, будь Его воля, человек практиковал бы даже идолопоклонничество» (приводится по тексту официальной публикации в интернете:

http://www.agnuz.info/?a=holy amp;father=benedict amp;id=754).

Как Ибн Хац доходит до того, «что Бог, якобы не связан со Своим словом», — для нас загадка, поскольку в Коране неоднократно говорится, что: «нет перемены словам Бога» (сура 10:65(64)); «Ты не найдёшь для установлений Божьих перемены!» (сура 33:62(62), аналогично 48:23(23) — в переводе Корана И.Ю.Крачковского приводится двойная нумерация аятов: первый номер по изданию Корана Г.Флюголя (1858 г.), второй номер в скобках по официальному Каирскому критическому изданию 1928 г., по получении которого И.Ю.Крачковский сверил с ним свой перевод.). То же касается и всего остального, конечно, если Ибн Хаца правильно поняли и перевели…

[6]17.09.2006 г.

[7]11 сентября 2001 г. несколько пассажирских авиалайнеров были захвачены и разрушили обе башни Всемирного торгового Центра в Нью-Йорке. Хотя многое говорит о том, что это не могло произойти без соучастия спецслужб самих США, но вся ответственность за это преступление была возложена на «исламских террористов».

[8]По всей видимости это намёк на то, что Али Ахджа, совершивший покушение на папу Иоанна Павла II в 1977 г., был турком, т.е. в общезападном понимании — мусульманином.

[9]«(Эммануил) — второй сын имп. Иоанна V, был взят отцом в соправители; после смерти старшего брата Андроника, в 1391 г., наследовал престол. Стеснённый султаном Баязетом, он призвал на помощь западных государей, но выступившее под начальством короля Сигизмунда Венгерского крестовое ополчение было наголову разбито султаном в битве у Никополя. Снова угрожаемый султаном, который выставил против него претендентом Иоанна, сына Андроника, М. решил лично обратиться на Запад за помощью. Он вступил в соглашение с Иоанном, уступил ему на время своего отсутствия престол и в 1399 г. отправился, через Венецию, во Францию, Англию и другие государства Запада. Принятый везде с блеском, он, однако, не получил действительной помощи. После поражения Баязета у Ангоры (1402), М. вернулся в Константинополь, снова принял правление, отдав Иоанну Фессалонику, заключил мир с сыновьями Баязета, Сулейманом и Магометом I, и управлял мирно до смерти последнего в 1421 г. Нового турецкого султана Мурада II М. раздражил выказанным им расположением к претенденту на престол, Мустафе; в отмщение за это Мурад в 1422 г. осадил Константинополь, но через 3 месяца снял осаду, вследствие восстания в Малой Азии. В 1424 г. М. удалось заключить с ним мир, а в 1425 г. император умер» (Энциклопедический словарь “Брокгауз и Ефрон”, интернет-версия: