Евгений Стригин - Предавшие СССР

Но и там за бугром уже понимали, что Советский Союз садится на экономическую иглу. А значит, разговаривать с ним можно по-другому. Нужно много обещать под его имя (а то вдруг эти русские дураки догадаются сменить бездарного руководителя).

Пока же помощь ограничивалась дешёвыми подачками и поощрениями предназначенными персонально главе разваливающейся державы. Смотря со стороны, можно сказать только одно — они правильно делали. Но эта была правильность их интересов.

в это время получил Нобелевскую премию мира. Для него, очевидно, это означало существенное повышение собственного статуса и уверенности, что «заграница поддержит». Но это было только для него. Давать Нобелевскую премию одному человеку дешевле, чем помогать целому народу. Дешевле и выгоднее.

Событие (получение Нобелевской премии) это достаточно важное, однако внутри страны оно не встретило сколько-нибудь заметной радости. [689]«Всему миру, — писал бывший телохранитель (сотрудник КГБ СССР) первого и последнего советского президента., — памятно присуждение советскому лидеру Нобелевской премии мира в ту пору, когда на территории СССР полыхали межнациональные войны, во многих республиках лилась кровь». [690]

Но Западу как-то нужно было за минимальные затраты удержать президента СССР в сфере своих интересов, как-то приободрить его, помешать его уже наметившемуся переходу в стан антилибералов.

Позже бывший член руководства КГБ СССР напишет: «Столь трогательное отношение к нашему лидеру, такие восторги по поводу высказываний человека, без конца провозглашавшего социалистический выбор, у нас почему-то никого не насторожили». [691]Заметим, что насторожиться должны были прежде всего чекисты, это им по должности положено было выявлять угрозы государственной безопасности. Но вот это-то, похоже, им в голову не пришло. А если и пришло, то не хотелось портить свою карьеру. А вот страну испортили!

Недовольные первым советским президентом констатировали: «Огромная заслуга» (развал тоталитаризма в России), за которую провозглашён на Западе чуть ли не «человеком века», была …его услугой и особого таланта не требовала: ломать — не строить. Более бездарно распорядиться столь огромной властью было трудно». [692]Строить, действительно, сложнее. Не всякому дано. Кстати, строителем не был, строителем (по образованию и первой специальности) был.

Следует обратить внимание, что Нобелевскую премию собирались дать годом раньше (т.е. были готовы дать), но по техническим причинам не получилось., словно показали, заслужи ещё больше. Может быть, и другая версия — попытка поддержать его внутри страны, но, как видим, реакция была прямо противоположной. Умом Россию не понять, аршином общим не измерить.

5.1.4. Одновременно с подачками и под поддерживались нарастающие силы сопротивления власти. Одна рука давала, другая подрывала. Но ведь это же был один организм. Это уже трудно было полностью скрыть, и нужно было хоть как-то объяснить.

В некоторых средствах массовой информации критики «демократизации» все чаще и чаще стали приводить факты поддержки различных оппозиционных групп из-за границы. А в то же время в оправдание иностранной помощи стали появляться статьи, которые старались доказать, что никакая помощь из-за границы не способна развалить политическую систему, если она сама не идёт к этому. При этом факт самой помощи всячески завуалировали, ссылаясь на отдельные благотворительные акты отдельных иностранных организаций, не связанных со спецслужбами (на долларах ведь не стоял штамп «поступило от ЦРУ»). В еженедельнике «Новое время» [693]для этого использовали польский пример десятилетней давности.

Утверждение, хотя и, имеющее право на существование, но не бесспорно. [694]Давно известно, что политическая деятельность, как и всякая, осуществляется людьми, которым для этого нужны определённые средства, и которым нужно получать зарплату. Если этого нет, то возможен только кратковременный и стихийный бунт недовольных, а не долговременная оппозиционная активность.

Тем временем председатель КГБ, выступая на Верховном Совете, а затем на пресс-конференции, разъяснил всем желающим ему внимать, «что задача КГБ» — борьба с деструктивными силами, а деструктивные силы — это те, что хотят развалить Союз». [695]

Видимо, так же думало и большинство сотрудников, которые, как и все военнослужащие, присягали «до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству».

Тем, кто в душе придерживался слов присяги, было не просто понимать, что разваливается все. И свой Народ, и Советская Родина, и Советское Правительство.

Как видим, задачу председатель КГБ понимал ясно, но выполнить её не сумел (т.к. Советский Союз развалился), даже имея в подчинении все ещё мощную структуру.

5.2.1. В 1990 году стало ясно, что некоторые союзные республики (точнее их руководство) рвётся к самостоятельности.

«Можно с полной ответственностью утверждать, что союзное руководство не было готово к такому решительному движению республик к самостоятельности. Хваленный КГБ СССР, десятилетиями приучавший нас боятся собственной тени, — писал, — как оказалось, не имел систематической информации о глубинных процессах в той же Прибалтике. После почти полувекового пребывания Литвы, Латвии, Эстонии в составе СССР, при наличии в этих республиках многочисленного русского населения наши спецслужбы не имели там не только сколько-нибудь надёжной опоры, но даже пресловутых „агентов влияния“. Информация, предоставляемая руководству страны, как правило, носила отрывочный, персонифицированный характер, представляла все происходящее как происки отдельных „националистов“, „сепаратистов“, „антисоветчиков“. Как покажут последующие события в Вильнюсе и Риге, у КГБ СССР вообще не было продуманных планов действий в случае чрезвычайных ситуаций. Все сводилось к попыткам взять на испуг». [696]

Понимая, что нужно что-то делать, руководство Советского Союза постепенно стало переходить к ощущению необходимости наведения порядка. [697]Это уже не раз повторялось в отечественной истории. Формально (с точки зрения действующих тогда советских законов) сделать это нужно было давно.

Но как всегда в горбачевские времена сначала ослабляли вожжи, затем понимали, что лошади идут не туда, и начинали, как бы понукать. [698]Однако, почувствовав лёгкое сопротивление, осмелевших от безвластия коней, возница говорил, что это не он, а кнут виноват, и быстро менял тактику. Потом кони неслись уже куда им вздумывается, не обращая на словестное недовольство возницы, неспособного их как следует стегнуть кнутом.