Николай Шахмагонов - Послушание Сталина. Кто Вы, товарищ Сталин.

Елена Алексеевна примчалась к директору. Стала уговаривать сурово наказать, даже высечь, но из гимназии не исключать. Это теперь исключённый дорогу перейдёт, да в другую школу устроится, а то и в лицей. Ныне это название расшифровывается так – ЛИшение ЦЕлеЙ, ну и, конечно, знаний. Только что мне рассказали, как в одном таком лишенце учитель литературы, заметьте, литературы, вещает о том, что Русь всегда была лапотной, всё нам построили и создали варяги, да, почему-то литовцы, а Великую Отечественную войну нам выиграли американцы. Ну и далее в том же духе. Хорошо, что ученики в том классе, далеко не лишённые разума, подобно этой училке, а то бы ведь поверили.

Ну так вот, оказался Николай Пржевальский в ситуации сложнейшей, возможно, в те минуты и сам не понимал, в какой. Исключение из гимназии и… всё. Какие там в будущем научные географические открытия? Какая там работа в разведке? Остался бы неучем, сидел бы в деревне, как многие в ту пору, неудачники.

Просила, умоляла Елена Алексеевна. А директор гимназии резонно отвечал, мол, как же можно за такой проступок выговором то или даже карцером отделаться.

– Ну розгами накажите, только не исключайте.

– Э-нет, – возразил директор. – Если высеку гимназиста в шестом-то классе, сам из гимназии вылечу. Дворянина-гимназиста в этом возрасте только родной отец имеет права высечь. Больше никто. Таков закон Российской Империи.

Елена Алексеевна отправилась к попечителю учебных заведений. Тот только руками развёл. Ничем помочь не мог, но обещал подумать, а, когда она ушла, сел за стол, подвинул к себе лист бумаги и написал письмо в Санкт-Петербург. Знал попечитель, что не простой это гимназист – Николай Пржевальский, знал уже к тому времени давнюю, но памятную историю пребывания в Смоленске наследника престола Александра Николаевича. Знал и о том, что лично император вмешался в установление даты рождения этого отрока. Надо было как-то довести до сведения цесаревича, что отрок этот попал в беду. Писать цесаревичу напрямую попечитель права не имел. Депешу направил на имя графа Адлерберга.

Перенесёмся теперь в Санкт-Петербург, в кабинет цесаревича. Представим себе сцену весьма любопытную.

Вечерело и закатные лучи солнца пробивали наискось кабинет, когда на пороге появился граф Адлерберг, старый приятель цесаревича Александра Николаевича и участник его юношеских забав и приключений. Теперь же за столом своего кабинета сидел повзрослевший молодой человек в военном мундире, строгий, подтянутый. Он вопросительно посмотрел на вошедшего, отрываясь от бумаг.

Адлерберг пояснил свой визит, не дожидаясь вопроса:

– Пришло письмо от попечителя учебных заведений города, – он сделал паузу и закончил, хитро улыбнувшись, – города Смоленска…

Цесаревич сразу встрепенулся, словно почувствовав, что письмо касается именно его, и не ошибся. На вопрос:

– Что же пишет попечитель?

Адлерберг, сделав шаг к столу и развернув лист бумаги, ответил:

– Сообщает о том, что гимназист Николай Пржевальский совершил поступок, за который его собираются исключить из гимназии.

– Что же такого он совершил?

– Выкрал и выбросил в Днепр журнал, в котором преподаватель записывал прегрешения гимназистов, – сообщил Адлерберг.

– Зачем? – удивлённо спросил цесаревич.

– Донял гимназистов этот их преподаватель, ну и бросили жребий, кто выкрадет из канцелярии и уничтожит журнал. А когда в карцер отправили весь класс, гимназист Николай Пржевальский признался, что сделал это он. Директор гимназии принял решение об исключении…

– Вот даже как! – цесаревич встал из-за стола, подошёл к окну и, не оборачиваясь, попросил продолжить рассказ.

– Матушка гимназиста Елена Алексеевна Пржевальская, – Адлерберг снова сделал паузу и уточнил, – в девичестве Каретникова, дочь помещика из Кимборова, умоляет не исключать. Ну хоть высечь за проступок, но не исключать.

– Высечь? И что же?

– По нашим законам высечь дворянина имеет право только отец, – напомнил Адлерберг.

– Знаю! – сказал цесаревич. – Давай письмо.

Адлерберг положил исписанный лист бумаги на стол и с интересом посмотрел на цесаревича. Тот ещё раз пробежал глазами текст, усмехнулся и, склонившись над столом, написал резолюцию: «Высечь мерзавца и всего делов!». А затем поставил свою подпись.

– А почему это попечитель тебе написал? – спросил, подавая Адлербергу письмо.

– Да потому что к наследнику престола чиновник его ранга обращаться не может.

– Понятно. Отправь письмо немедля. А всё же молодец, этот негодник. Исполнил суворовскую заповедь – сам погибай, но товарища выручай.

Адлерберг покинул кабинет, а цесаревич снова подошёл к окну и задумчиво посмотрел на сочную зелень парка, на аллеи, открывающиеся из окон летней резиденции русских царей.

Кимборово, небольшое село Кимборово, помещик Каретников и его дочь, первая Смоленская красавица. Всё это вспомнилось остро, горячо, заставив забиться сердце.

Так закончилось венчание будущего Императора Александра Второго с Россией!

Когда меня спрашивают, не хочу ли сказать, повествуя о том случае, что Николай Михайлович Пржевальский являлся сыном Наследника Престола, впоследствии ставшего Императором Александром Вторым, отвечаю: утверждать этого ни я, никто другой не может. Но судите сами, отчего вдруг было проявлено столько внимания к смоленскому отроку и при выдаче свидетельства о рождении, и по поводу его провинности в гимназии? Кстати, и в дальнейшем Николай Михайлович Пржевальский пользовался вниманием при дворе, а на приёмах, на которых ему доводилось бывать уже в генеральском звании, знатоки протокола сразу отметили – занимал он место не по своему чину, а по тайному своему положению великого князя, хотя и не по имени, но, по существу.

Недаром русский консервативный писатель и мыслитель рубежа XIX-XX веков, отметив, что «всё, всё великое, священное земли имеет мистическую сторону», написал: «История есть своего рода теофания (непосредственное явление божества в различных религиях – ред.). В судьбах народов сказывается воля и цели Провидения. Слова Гамлета: "Есть Божество, ведущее нас к цели" – с полным основанием можно применить к истории… В русском самодержавии есть много мистического, но и мистика его должна быть, насколько возможно, выяснена только русским политическим самосознанием».

И далее указал: «Мистика русского самодержавия всецело вытекает из учения Православной Церкви о власти и из народных воззрений на Царя как на "Божьего пристава"».

Царская родословная

Ну а теперь обратимся к более далёкой родословной Великого послушника Земле Русской.

Можно верить или не верить в то, что Сталин был сыном Пржевальского. Это, как говорится, дело хозяйское. А вот факты остаются фактами. Повторим основные из тех, что изложены выше.