Сергей Захаров - Погружение в Театр-музей Дали. Книга-экскурсия, или Практическое пособие по выживанию

Молодой Дали, стоящий на пороге великих перемен, у самого входа в иную – новую, взрослую и самостоятельную – жизнь, обуян бесконечными страхами, выражением которых в картине служат муравьи и саранча, также обреченные еще не раз «кочевать» из картины в картину. Интересно отметить, что брюшка саранчи, напоминающего вяловатый пеннис, касается пальчик явно женской руки.

Еще одна рука лежит на лбу Поля Элюара в явном жесте утешения – Дали наверняка знал, что уход Галы от Поля жестоко ранит последнего, и, надеялся, что Гала найдет способ несколько смягчить боль товарища.

Львиная голова, характерная для работ Дали этого периода, симмволизирует, по словам самого художника, и желание секса, и паническую боязнь его – Дали, как мы знаем, до встречи с Галой оставался девственником, по причине все того же страха «сплоховать, когда дойдет до дела.

Женская голова в виде кувшина, также часто появляющася на картинах 1929-1930-хх – символ вполне фрейдистский и тоже с глубоко сексуальным подтекстом: женщина-кувшин, сосуд, подлежащий наполнению – вероятно, той самой спермой, которую Дали, мастурбируя, расходовал, по его собственным словам, «впустую», за что испытывал после акта мастурбации чувство острого и жаркого стыда.

Удлиненный белый предмет с палочками-ворсинками над ним, впервые появившийся в картине «Мед слаще крови» – «бредовый образ», посетивший Дали, когда он, по собственным воспоминаниям, греб на лодке в Кадакесе в жаркий летний день. Образ этот породил в нем внезапную, сладко ноющую боль, непостижимым образом, как вспоминал сам Дали, связанную с картиной «Анжелюс» Жана-Франсуа Милле – еще одним фетишем художника, о котором мы обязательно будем беседовать ниже.

Еще один образ, который Дали будет воспроизводить на протяжении долгих лет – мужская фигура с ребенком у линии горизонта. Образ этот – один из самых невязчивых в творчестве художника – выражает предчувствие неизбежного разрыва с отцом, который решительно восстал против избранницы сына и любой ценой вознамерился не допустить этого союза.

Этого момента мы тоже коснемся еще не раз – здесь же ограничимся тем, что напомним: когда Дали отказался подчиниться воле отца, тот изгнал его из дома, а чуть позже лишил наследства. Разрыв художника с отцом был стремительным и продлился вплоть до смерти родителя. Не показывая вида, Сальвадор, тем не менее, глубоко переживал этот конфликт и думал о нем постоянно, подтверждением чему служит то и дела возникающая в его картинах печальная пара: мужчина и мальчик, которого он держит за руку – окруженные пронзительной пустотой.

Когда в 1952 году Поль Элюар умер, картина эта досталась в наследство дочери Элюара и Галы – Сесиль. В 2011-м году «Портрет Поля Элюара» был продан за греющую душу и веселящую карман сумму: 22.4 млн долларов.

Дали-Гала: 1929 – 1982

Разговор о том, как познакомились Сальвадор Дали и Гала, заходит на каждой нашей экскурсии в Театр-музей Дали в Фигерасе, что вполне ожидаемо: представить себе «Дали по отдельности», без накрепко сросшейся с ним в сиамского близнеца Галу – жену, Музу, «товарища по оружию», продюссера и казначея империи «Гала-Дали» – так же сложно, как вообразить страну, где политики не воруют и заботятся о благосостоянии граждан. То есть, это невозможно в принципе. Что до «той самой встречи» Сальвадора Дали и Галы, которой суждено было растянуться на полвека и оплодотворить мир искусства 20-го столетия великими свершениями и не менее грандиозными аферами и скандалами – она случилась всего в 35 км от Фигераса, куда мы направляемся: в рыбацком городке Кадакес, где родился когда-то дед Дали, старый Галь, и где у семейства впоследствии был загородный дом.

Встреча эта произошла в живописной, но отъявленной глуши, куда и сегодня не так просто попасть по причине крутого горного серпантина, не преодолев который, до Кадакеса не доберешься – разве что только вплавь. В те времена, когда встретились Дали и Гала (1929) Кадакес был неизмеримо большей глушью, чем сегодня: деревья тогда были выше, дороги – хуже, а машины – реже и медленнее.

– Но как ее, как ее-то туда занесло? – справедливо вопрошают туристы, зная о русском происхождении жены Сальвадора. Как уроженка города Казань оказалась на самой восточной оконечности Пиренейского полуострова?

– Да очень просто! – отвечаю я. Как всегда – исключительно дело случая! Случая, или, скорее, судьбы – потому что я не верю в случайность. Что же, в двух замысловатых кривых очертим траекторию жизненного пути Галы, чтобы привести казанскую девицу в ту самую точку, предначертанную небом, где ее уже ожидал Сальвадор Дали.

Итак, 26 августа 1894-го, в далекой Казани, в семье средней руки чиновника Ивана Дьяконова на свет появилась девочка, нареченная, прошу заметить, Еленой. Папа девочки, отличавшийся слабым здоровьем, не задержался на этом свете, а мать Антонина, будучи женщиной неунывающей и хваткой, вскоре каким-то образом смогла окрутить столичного адвоката Дмитрия Ильича Гомберга – «золотого еврея», который на Антонине женился и забрал всю семью к себе в Москву, где зарабатывал отличные деньги адвокатской практикой.

Кроме Леночки, в семье было еще трое детей – так что прошу оценить предприимчивость Антонины с одной стороны, и высокую порядочность, пожалуй, даже самоотверженность московского юриста – с другой. Вероятно, и скорее всего, причиной всех этих довольно неправдоподобных и даже безрассудных поступков была любовь.

В Москве Леночка быстро сделалась любимицей Дмитрия Ильича – да и сама полюбила «нового папу». Полюбила настолько, что даже взяла себе его отчество: в документах в дальнейшем она всюду фигурирует не как «Ивановна», а как «Дмитриевна».

Здесь следует сделать маленькую оговорку: в последнее время все большую популярность набирает альтернативная версия, согласно которой все было не так. Дескать, мама Елены, вышеупомянутая Антонина, действительно была замужем за земским заседателем Иваном Дьяконовым, но крайне недолго. В возрасте 20 лет она оставила супруга и уехала в Москву, где познакомилась с Гомбергом (в то время – еще студентом) и в гражданском браке с ним родила четверых детей – Вадима, Елену (Галу), Николая и Лидию. Согласно этой версии, Елена является родной дочерью Гомберга, что сразу устраняет все нестыковки с отчеством. Однако считать эту версию стопроцентно точной также нельзя – посему можете взять на веру ту, которая вам более симпатична.

Так или иначе, Лена Дмитриевна проживала в Москве и училась не где-нибудь, а в хорошей частной гимназии Брюхоненко – в той самой, где маленькими крепкими зубами грызли гранит науки сестры Цветаевы, папа которых трудился там же преподавателем. Сестры Цветаевы – каково? Как говорят сегодня – уровень! Замечательную поэтессу знают все, а в одном классе с нашей Леной училась младшая сестра Марины – Анастасия.